Курильские острова в XVIII столетии

11.1. Последствия экспедиции В.В. Атласова.

Вовремя похода по западному побережью Камчатки В.В. Атласов обнаружил в одном из камчадальских родов пленника. Им оказался японец по имени Дэнбей. За несколько лет до появления В.В. Атласова на Камчатке у ее берегов потерпело крушение японское судно. Из всей команды сумел спастись только Дэнбей. В.В. Атласов отобрал его у камчадалов. Японец был сначала доставлен в Якутск, а затем и в Москву. 8 января 1702 года в селе Преображенском его принимал сам Петр I. Рассказ Дэнбея о Японии и ее богатствах (опять речь шла о столь желанных золоте и серебре) заинтересовал русского царя. Поэтому в том же 1702 году Сибирским приказом от имени Петра I была составлена грамота, предписывавшая Якутской воеводской канцелярии послать на Камчатку сотню искусных в военном деле людей во главе с приказчиком. Одной из главных целей отряда должен был стать поиск путей в Японию, выяснение состояния японского вооружения и установление российско-японской торговли. Поиск путей в Японию неизбежно должен был привести Россию на Курильские острова.

В 1706 году камчатский приказчик Василий Колесов направил на юг полуострова для покорения «немирных людей» Михаила Наседкина с пятидесятью казаками. В ходе экспедиции казаки сумели добраться до южной оконечности Камчатки – Камчатского Наса. «А от того де места дале земли в Нос нет, пришло море, только видеть в море за переливами земля, – рассказывал впоследствии М. Наседкин, – а проведать де той земли не на чем, судов морских и судовых припасов нет и взять негде, потому что де лесу близко нет, и снестей и якорей взять негде».

В 1710 году якутская администрация, руководствуясь указаниями Петра I «о проведыванье Японского государства и учинении с ним торгов», предписывает камчатским приказчикам, «поделав суды, какие прилично, за переливами на море земли и людей всякими мерами, как мочно проведывать; и буде явятся на той земле люди, и тех людей великого государя под царскую высокосамодержавную руку вновь как мочно, всякими мерами, по тамошнему смотря, приводить и ясак с них сбирать с великим радением, и той земли учинить особый чертеж».

11.2. Экспедиции Д.Я. Анцифирова и И.П. Козыревского на Шумшу и Парамушир.

В 1711 году русские люди впервые вступили на курильскую землю. Этому событию предшествовал кровавый мятеж камчатских казаков. В январе-марте 1711 года бунтовщики одного за другим убили трех камчатских приказчиков (в том числе и В.В. Атласова). Однако вскоре казаки поняли, что за убийство приказчиков им рано или поздно придется заплатить собственными головами. Поэтому они решили заслужить прощение царя, совершив путешествие на Курильские острова.

В августе 1711 года отряд камчатских казаков под руководством Даниила Яковлевича Анциферова и Ивана Петровича Козыревского высадился на Шумшу – самом северном острове Большой Курильской гряды. Жившие на Шумшу айны попытались оказать казакам сопротивление, но были разбиты. По рассказу казаков, вслед за Шумшу они смогли побывать и на втором Курильском острове – Парамушире. Целью посещения было приведение населения острова в российское подданство. Однако, туземцы встретили казаков в таком множестве, что те «не решились вступить с ними в сражение; а на ласковое, мирное предложение – дать ясак – казаки получили от курильцев отказ».

Вскоре после возвращения казаков из похода они имели беседу с четырьмя японцами, корабль которых за год перед этим был принесен бурей от Хонсю к берегам Камчатки, где и разбился. После того, как японцы рассказали о своей стране, у казаков сложилось впечатление, что Япония находится совсем близко от Камчатки: «А стоит их государство против Камчадальского носу на Пенжинском море1 на острову», – писали камчатские казаки в своей челобитной царю.

В 1712 году вновь назначенный камчатским приказчиком В. Колесов приказал И.П. Козырескому отправиться «проведать от Камчатского Носу за переливами морские острова и Апонское государство». Летом 1713 года отряд в составе пятидесяти пяти русских казаков и промышленных людей, а также одиннадцати камчадалов вышел из Большерецка. После непродолжительной остановки на Шумшу отряд И.П. Козыревского высадился на Парамушире.

Парамуширские айны сделали попытку отстоять свою независимость и дали казакам три жестоких боя. Однако военное счастье было на стороне завоевателей и в конце концов жителям Парамушира пришлось заплатить ясак и признать власть России. Собрав ясак, казаки вернулись на Камчатку. С собой они захватили в качестве заложников двух парамуширских айнов.

На Парамушире казаки захватили в плен одного итурупского айна по имени Шитанай, который на свою беду оказался на Северных Курилах. Именно от Шитаная И.П. Козыревский получил подробные сведения о большинстве Курильских островов и острове Хоккайдо. Вот, что вспоминал об этом много лет спустя сам И.П. Козыревский: «И сказывал он2 про дальние большие острова, а имянно сказывал: с Матманского де острова3 приходят иноземцы на Кунашир остров и привозят товары шелковые, ис китайки, дабы, и сабли, и котлы, табак и всякую посуду левкашеную4. А оные кунашарцы в подданстве или нет к Матмаю, про то я у ытурпанского иноземца не спрашивал. А на Кунашир остров приходят де они со оного Ытурпы острова и с кунаширцы торгуют и покупают у них оные товары, выменивают на бобры, и на лисиц, и на орлы, и орловые перья, а мы де итурупинцы, со оными товары ходим по островам к Каменской земле5 бобров и лисиц и бобрового перья".

На основании этих сведений, а также благодаря рассказам занесенных бурей к берегам Камчатки японцев И.П. Козыревскому удалось составить свой «Чертеж морским островам», включавший разнообразную информацию о большинстве Курильских островов, а также о Хоккайдо и Японии. В связи с исключительной важностью данного материала мы хотели бы привести ту часть текста И.П. Козыревского, которая посвящена Курильским островам без существенных сокращений.

«Остров первой Шумчю6. На сем острову живут иноземцы званием курила, и на дальние острова которые ходят, и те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю и кланяются на коленках, також из дальних островов приходят ради покупки бобров и лисиц, и орлов, и орлового перья.

Сей перелев, например, версты две или меньши тысяшных.

Уяхкупа7 остров – великая и высокая сопка. С Большой реки, с устья в тихое время видеть. А люди не живут, токмо с перваго и другаго острова приезжают ради промыслу. И носовые иноземцы бывают, и земной плод – сарану и коренье – копают, и птицу промышляют, и зимуют, також и морских зверей.

Остров второй Пурумушир8. Живут иноземцы, что и на первом острову. Язык имеют один и веру, и кропивные товары делают, и отчасти камчатое и дабинное покупают. На дальные острова ходят и з дальных островов приходят иноземцы с товарами шелковыми и бумажными, також привозят котлы и сабли, а у сабель, круги медные, обогнуты края кованым серебром, и всякую посуду левкашеную9. И к воинскому делу курила зело искусны: поступают о трех боях, имеют луки со стрелами, копья и сабли, и в куяках10. И на сем острову у пристани, откуду походят на Мушу11 остров, дали иноземцы бой крепкий и на разговор не дались, и ушло 12 байдар, а другие со служилыми бились крепко до меня и отбили пять байдар, а иные прежде нашего приходу за год ушли. И с сего острова в сентябре месяце в прошлом 713 году назад возвратился на Большую реку.

Сей легкими байдарами наскоре до полудни, а с грузом с женами и с детьми день ходу в тихое время.

Малой остров Сиринки12. Люди не живут, токмо ради промыслов приезжают (что и на большую сопку) морских зверей и бобров, и земнаго плоду и птицы.

Остров третей Муша, он же Онникутан. Живут иноземцы, что и на другом острову, – те ж курила. И остров столь же велик. И кропивные товары делают, бобры и лисицы промышляют. А соболей на сих трех островах нет. И на побочные острова13 ради промыслу с сих островов ходят. Також и на дальные острова и на Камчатскую землю ради покупки бобров и лисиц и прочаго, и многие Большой реки язык знают, понеже с носовыми иноземцами торгуют и женятся.

Сей уже и с грузом к полудни переходят.

Малой же остров Кукумива14. Люди не живут и ради промыслу приезжают, что и на большую сопку. На сем острову служилые были, которых я посылал, были в погоне, которые дали бой и ушли с другова острова на Мушу остров, а иные врознь по островам, и другие в камень и на горы, в лес.

Остров Араумакутан15. Горит и люди не живут.

И сей таков же.

Остров Сияскутан16. На сем острову малые люди живут, понеже с дальних островов встречают и своих людей провожают, и перелев широк, налегке вешним временем едва могут в судах к половину дни перегрести, а с грузом, с женами и с детьми целой день на Шококи остров переходят.

Икарма остров малой, також ради промыслу и земнаго плоду приезжают, что и на Сиринки.

Малой остров Игайту17. Люди не живут.

Остров Шококи18. Остров Мотого19. Остров Шашово20. Остров Ушиширь21.

Меж сими островами перелевы не широки. Скорым путем в легких байдарах ходят иноземцы скорее полдня, а с грузом – в полдень и позже, а иной и ранее. Но токмо трудно мелкими судами – быстрина в пролевах великая на упалой и прибылой воде и сулои великие бывают. А по скаскам же иноземским, многие в сулоях и тонут. И когда бывает ветр, то относит в море и погибают. Того ради проходят взад и вперед весною рано в тихое время, а летом поздно некоторыми делы мелкими их иноземскими байдарами нельзя. И люди не живут, разве кого невремя захватит осеннее и ветры.

Да сказывали ж полонные островные ж иноземцы, большими де судами ходят парусами и на большую землю, в город возят каменье и копают в земле нифонцы, а какое каменье, и того толмачи камчадальским языком перевести не знают, понеже никаких руд не видали, а откуду и в какой город оное каменье возят, и о том недоумением не спрашивал, понеже и я никаких руд не видал и не знаю, кроме железной...

Остров Машаучю22. Приезжают с Сияскута острова и с третьего ради промыслов и земнаго плода. А у промыслу захватят ветры и осеннее время, и зимуют на сем острову.

Остров Китуй23. На сем острову камыш ростет. Вода убудет, то сухо бывает. И камышевые у иноземцов стрелы я брал.

Остров Шимушир24. На сем острову живут курила те ж, что и на другом и третьем острову. А величеством малым больше оных островов, но токмо людей больше и язык, и вера одна, и конечной остров курильскаго роду. И с сего острова на Итурпу25 остров перелев малым пошире вышепоказаннаго. И с грузом, и с женами днем перегребают, а налегке и скорее.

Остров Чиркуй26. Великая сопка, против проливы стоит. А приезжают ради промыслу с Шимушира, Итурпы островов. Зверей морских и птицу промышляют же. И сказывали, на сем острову бусу розбило, а людей в Матмай27 на выкуп отдали.

Остров Итурпу28. Живут иноземцы, свой род званием гых курила, а матмайским и нифонским языком – Езо, называл тако полонянин урожением города Кинокуни званием Сан, которой был со мной на островах, а сего острова уроженца званием Шитаная полонил я с другими иноземцами на другом острову. И сказывал он: на сем острову людей многое число, и язык, и вера своя, и всякие звери – и лесные медведи и другие, и всякой лес большой и, реки, и на устьях у рек отстой морским судам можно быть. А по показанным островам лесов больших и рек, и добрых отстоев большим судам нет до сего острова. А к воинскому делу жестоки: поступают о трех же боях, что и на первых островах, но токмо жесточае и искуснее. А на разговор больше даются.

Сей перелев не широк. Таков же и другой.

Остров Уруп. Живут те ж гых курила, что и на Итурпе острове, и головы бреют, и кланяются на коленках, и вера, обычай один и язык; и кропивные товары ткут, а шелковые и бумажные покупают на Кунашире острове; и носят платье по своей вере с нашивками разных цветов; и к камчатской стороне с покупными товарами ходят: на первой и другой остров бывают большими байдарами, и купят бобры и лисицы и прочее, и орлы, и перье покупают же.

Остров Кунашир. Живут иноземцы те ж, что и на Итурпе и Урупе; и вера одна, а язык один или свой имеют, и о том не уведомился; и на Матмайской остров ходят, на котором стоит город Матмай, и с Матмайскаго к ним приходят с городовыми товарами и торгуют. И сей остров больше Итурпы и Урупа и многонароден. А в подданстве ли оные кунаширцы к Матмаю городу или нет, и о том в достаток не уведомился. А итурпинцы и урупцы самовластно живут и не в подданстве и торгуют невольно. А с Кунашира на Матмайской остров о перелевной ширине не уведомился забвением.

На сих трех островах многое число Камчадальной земли уроженцев обретается у них в холопстве, також и в Матмае городе есть де мужеска полу и женскаго. И называл показанной Шитанай своим языком Матмайскаго города владетеля Матома Уйтон, а на Нифоне острове большаго владетеля Камуй. И оной де Камуй матмайскому владетелю велит с нами повольно торговать, а ясаку де по вашему с нас не берут. Понеже я на первом и на другом острову и в Камчадальском Носу с самовластных показанных курил в том походе ласкою и приветом, а иных воинским порядком вновь в ясачной платеж привел и в казну блаженной и вечнодостойной памяти е.и.в. 11 пластин красных лисиц да две выдры в пластинах же собрал. И о том зборе ведомо в Якуцкой воеводской канцелярии.

Караул крепкой. Матмайской остров. На сем концу стоит Матмай город по край проливы, а по скаскам полоненных иноземцов Кистя, Ширюкея, Сана и других построен вновь не из давних лет; а которые люди явятца в каких винностях,; я с тех с Нифона острова ссылают в Матмай город в ссылку. И Матмайскаго города жители всякое ружье при себе имеют ради оберегательства, а в городе пушки, и ружье, и всякой снаряд. И меж Матмайским и Нифоном островами в проливе с обоих земель прилегли носы, и когда бывает ветр боковой, а вода прибылая или упалая, и тогда в пути бусам их великая нужда, а иногда и розбивает, понеже против де носов нешироко и место каменное де. О означенном сим письмом таковым образом объявляя вышеписанной Кисть Матмайской остров на полулисте к камчатской стороне и сказывал, что де иноземцы их званием Езо с Матмайскаго и с других островов приходят в Матмай город с рыбою, и с китовым жиром, и с кожами звериными и знаются де Матмайскаго города с жительми, и по своему языку с ними говорят, и к ним из Матмая ходят. И мы де, нифонцы, далее Матмая в сиверную сторону на иные острова не ходим.

И на сем концу острова караул же».

11.3. Первые русские геодезисты у Курильских островов.

В начале 1719 года Петр I принял решение о направлении на Тихий океан правительственной экспедиции, в состав которой были включены геодезисты (или навигаторы) И.Б. Евреинов и Ф.Ф. Лужин.

Иван Борисович Евреинов (настоящее имя Иоганн Родилгус) родился в 1694 году в Швеции. В 1709 году в пятнадцатилетнем возрасте попал в русский плен. В следующем 1710 году в составе в составе группы пленных шведов был отправлен в город Енисейск. В годы Северной войны российское руководство довольно активно использовало грамотных шведских военнопленных для выполнения тех или иных поручений в восточных регионах страны. В их числе оказался и Иоганн Родилгус, получивший новое имя Иван Борисович Евреинов и ставший служить новой стране. В 1714 году он был направлен в Школу математических и навигацких наук в Москве. Затем учился в геодезическом классе Морской академии в Санкт-Петербурге, который успешно окончил в 1718 году. Вместе с И.Б. Евреиновым в Школе математических и навигацких наук учился и Морской академии учился и Федор Федорович Лужин.

Задачи для И.Б. Евреинова и Ф.Ф. Лужина были определены лично Петром I. В собственноручно подписанной русским царем 2 января 1719 года инструкции говорилось: &Ехать вам до Тобольска и от Тобольска, взяв провожатых, ехать до Камчатки и далее куды вам указано, и описать тамошние места: сошлася Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно сделать не только зюйд и норд29, но и ост и вест30, и все на карте исправно поставить ...»

В российской исторической литературе вот уже два с половиной столетия идет спор о подлинных целях экспедиции И.Б. Евреинова и Ф.Ф. Лужина. Так, крупнейший исследователь истории Сибири Герард Фридрих Миллер (кстати, не знавший об инструкции Петра I) не верил слухам о том, что И.Б. Евреинов и Ф.Ф. Лужин ездили по Восточному морю «дабы сумнение о соединении или отдалении Азии и Америки оным решено было». Он считал, что подлинной целью геодезистов был поиск драгоценных металлов на Курильских островах.

Российский естествоиспытатель Карл Максимович Бэр полагал, что Петром I перед экспедицией была поставлена секретная задача исследовать Курильские острова и собрать сведения о Японии. Эта точка зрения нашла большое количество последователей. Некоторые из них высказывали предположение о наличии у И.Б. Евреинова и Ф.Ф. Лужина особой секретной инструкции, в которой была изложена настоящая цель экспедиции. Документального подтверждения данная гипотеза пока не нашла.

Другие исследователи полагали, что настоящая цель экспедиции содержалась в самой инструкции Петра I. Выдающийся российский историк Сергей Михайлович Соловьев писал: «Петр хлопотал о переводе географических книг на русский язык, но относительно географии русской иностранными сочинениями пробавляться было нельзя; надобно было самим русским изучать ее и для себя, и для других. В конце 1720 года отправлены были ученики петербургских школ для сочинения ландкарт, но еще прежде в январе 1719 года, дана была инструкция геодезистам Евреинову и Лужину, которые отправлялись для описания мест около Камчатки и для разрешения вопроса, соединяется ли Северо-Восточная Азия с Америкою?»

Наиболее убедительно данную точку зрения обосновали советские историки Вадим Иванович Греков и Борис Петрович Полевой. И тот, и другой исследователь отмечали, что в то время, когда Петр I принял решение о направлении на Тихий океан двух российских геодезистов у очень многих «существовали представления о возможной связи Камчатки с Америкой». При этом В.И. Греков ссылался на «Карту Якуцкая и Камчатцкому мысу и прежнего пути на Камчатский мыс також и новой». Данная карта была в 1718 году отправлена в Сенат якутским воеводой Яковом Агеевичем Ельчиным и Петр I имел возможность с ней познакомиться еще до того, как написал свою инструкцию. На карте был изображен перешеек, примыкающий к Камчатке и уходящий от нее на юго-восток. На перешейке помещена надпись: «По скаске камчатского казака Ивана Енисейского с товарищи, что в левую сторону пошла великая земля и людна. Между теплым и студеным морями, и иноземцы многие им сказывали, что из моря в море чрез тою землю пролива не знают».

Б.П. Полевой считает, что на Петра I оказали большое влияние географические представления голландского географа, картографа и политического деятеля Николая Корнелия Витсена. Н.К. Витсен был другом (если вообще можно говорить о том, что у русского императора могли быть друзья) и многолетним корреспондентом русского царя. В 1705 году в Амстердаме увидело свет второе издание его книги «Север и Восток Татарии». Петру I эта книга была несомненно знакома. Тем более, что она была ему посвящена. В своей книге Н.К. Витсен доказывал, что в северной части Тихого океана берега Америки и Азии должны близко подходить друг к другу. При этом голландский исследователь, как казалось, опирался на самые последние достижения тихоокеанской географии.

Н.К. Витсену было известно, что еще в XVII веке испанцы получили от индейцев сведения о том, что к северу от Калифорнии американский берег резко поворачивает на запад и идет в этом направлении весьма далеко. Это сообщение вроде бы подтверждалось и японскими источниками. Так, в конце 80-х годов XVII веке в Голландию поступила информация об одной японской экспедиции. В 1684 году от берегов Хонсю отошло японское судно. «После долгого плавания к востоку, — излагал Н.К. Витсен данную информацию в своей книге, — между 40 и 50 широтами пристали к твердому берегу, который приняли за Америку. Там они перезимовали в заливе, собрали неопределенные сведения о местоположении северо-западного побережья. После этого в Японии решили не исследовать эти чужие области».

И, наконец, в распоряжении Н.К. Витсена были материалы голландской экспедиции 1643 года в северной части Тихого океана. Руководивший данной экспедицией М.Г. Фрис принял западный берег острова Уруп за берег Северной Америки. Поэтому Н.К. Витсен (не имевший каких-либо причин для того, чтобы сомневаться в правдивости информации своего соотечественника) пришел к выводу, что пролив между Землей Компании (островом Урупом) и Землей Штатов (островом Итурупом) является легендарным проливом Аниан (тем самым проливом, который отделяет Азию от Америки). При этом Н.К. Витсену казалось, что существует прямая связь между названиями Аниан и Анива (залив у южного побережья Сахалина, в котором побывал М.Г. Фрис).

Итак, получив от Петра I эту довольно расплывчатую инструкцию, И.Б. Евреинов и Ф.Ф. Лужин отправились в путь и осенью 1720 года достигли Камчатки. 22 мая 1721 года они на лодии «Восток» вышли из Большерецка и отправились к Курильским островам. В качестве кормщика в этом плавании принимал участие известный знаток северо-западной части Охотского моря Кондратий Мошков. Следуя вдоль островов Большой Курильской гряды, первые русские геодезисты смогли дойти только до шестого острова (Симушира — ?). Здесь их судно попало в сильный шторм. Паруса были разорваны ветром, саму лодию сорвало с якоря и носило по морю целую неделю. В конце концов, переменившийся ветер принес путешественников к Парамуширу. Здесь им удалось запастись продовольствием и водой. Однако на этом исследование Курильских островов было прекращено: буря сильно повредила судно. В конце июня 1721 года И.Б. Евреинов и Ф.Ф. Лужин благополучно вернулись на Камчатку.

Главным итогом экспедиции стала составленная И.Б. Евреиновым карта Камчатки и Курильских островов. На ней нанесено четырнадцать крупных и нескольких мелких островов, расположенных к югу от Камчатки. В ноябре 1722 года И.Б. Евреинов был принят Петром I и лично вручил ему свою карту и отчет. Император «с великим любопытством препровел несколько времени с ним в разговорах и с удовольствием рассматривал сочиненную им и товарещем его Лужиным карту Камчатки и помянутым островам и описание всего их вояжа».

Главная ценность карты И.Б. Евреинова состоит в том, что она значительно дополняла те сведения, которые были собраны о Курильских островах В.В. Атласовым и И.П. Козыревским. Вместе с тем следует отметить, что при определении координат южной оконечности Камчатки и Курильских островов автором карты были допущены существенные ошибки. Так при определении широты крайней южной оконечности Камчатки (мыс Лопатка) и Северных Курил И.Б. Евреинов ошибся на два градуса. Еще хуже обстояло дело с определением долготы. Здесь погрешность составила целых пятьдесят градусов. Кроме того, в отчете И.Б. Евреинова было существенно преувеличено расстояние между отдельными островами. В частности в нем показано, что расстояние между островами Шумшу и Парамушир составляет сорок семь миль (на самом деле — всего одну милю). Мало общего с действительностью имеет и изображение береговой черты Северных Курил.

11.4. Исследование Курильских островов и Сахалина Второй Камчатской экспедицией под руководством В. Беринга.

Важную роль в изучении Курильских островов сыграли капитан-командор В.Й. Беринг и его соратники.

Витус Йонссен (или Иван Иванович) Беринг родился в 1681 году в Дании. С юных лет принимал участие в плаваниях (в том числе в 1701-1703 годах принимал участие в путешествии к берегам Ост-Индии). В 1703 году был приглашен на службу в русский военно-морской флот. В 1704 году приехал в Россию. Принимал участие в плаваниях на Балтике, на Азовском море и на Русском Севере. В 1725-1730 годах руководил первой Камчатской экспедицией, главной задачей которой было изучение Крайнего Северо-Востока Азии и выяснение вопроса о том, соединяются ли берега Азии и Америки.

Вернувшись из своей первой экспедиции, В.Й. Беринг уже в декабре 1730 года представил в российский сенат свои «Нижайшие помышления», в которых говорил о необходимости поиска морского пути из Охотска или Камчатки до устья Амура и далее до Японских островов с целью установить торговые отношения с Японией. Данное предложение нашло поддержку и 2 мая 1732 года сенат принимает указ, предписывающий адмиралтейств-коллегии «построить суда и идтить для проведывания новых земель, лежащих между Америкою и Камчаткою, также от Камчатского Носа островов, продолжающихся к Японии, и особливых Шинтарских. На открытых землях заботиться о установлении торгов или где неподвластные — о взятье ясаку». Для выполнения данного указа была организована Вторая Камчатская экспедиция во главе с В.Й. Берингом.

Как отмечал Вадим Иванович Греков, «деятельность В. Беринга во время Первой Камчатской, а впоследствии и во время Второй Камчатской экспедиции характеризует его как исполнительного, умного и мужественного офицера, благожелательного к подчиненным, по отношению к которым он, может быть, был даже слишком мягок и доверчив. Вместе с тем В. Беринг избегал риска и ответственности и не проявлял достаточной решительности в трудные моменты. Не имея широкой научной подготовки и наклонностей исследователя, он не особенно увлекался открытием новых земель и островов и выполнял эти задачи в той мере, в какой это было необходимо, чтобы отчитаться в соблюдении данной ему инструкции».

28 декабря 1732 года императрица Анна Иоановна утвердила правила, данные В.Й. Берингу относительно его плавания в Восточном океане. Пункт 7 этого документа предписывал «ради обсервации и изыскания пути в Японию» построить на реке Камчатке «один бот с палубою и две дупель шлюпки» и под командой помощника В.Й. Беринга М.П. Шпанберга отправить «к тем островам, кои пошли от Камчатскаго полуденного Носу к Японии».

Мартын Петрович Шпанберг родился в Дании примерно в 1700 году. В 1720 году поступил на русскую службу. Под командой В.Й. Беринга принял участие в Первой и Второй Камчатской экспедициях. Источники, имеющиеся в нашем распоряжении, рисуют весьма противоречивый портрет этого, вне всякого сомнения, крупного исследователя. С одной стороны, перед нами предстает «хороший практический моряк, горячий и деятельный», с другой — грубый, жестокий, безмерно честолюбивый и жадный к приобретениям человек.

Подготовка к плаванию в Японию заняла несколько лет. Только 13 июля 1738 года капитан М.П. Шпанберг с тремя кораблями (бригантином «Архангел Михаил» под командой М.П. Шпанберга, дубель-шлюпкой «Надежда» под командой лейтенанта Вилима Вальтона и ботом «Святой Гавриил» под командой мичмана Алексея Елизаровича Шельтинга) вышел из Охотска и направился в Большерецк. Оттуда отряд М.П. Шпанберга вышел 15 июля. Вскоре корабли потеряли друг друга и далее шли раздельно. Бот «Святой Гавриил» повернул обратно и уже 6 августа вернулся в Большерецк. «Архангел Михаил» сумел дойти только до Итурупа. Дубель-шлюпка «Надежда» вероятно смогла дойти до Хоккайдо. 24 августа все корабли собрались в Большерецке. Первое плавание российских кораблей к берегам Японии не назовешь успешным. До Японии они не дошли, а представление о Курильских островах в конце лета 1738 года у российских моряков оставалось столь же смутным, как и раньше.

21 мая 1739 года отряд М.П. Шпанберга в составе четырех кораблей (зимою на Камчатке был построен шлюп «Большерецк») вновь отправился в поход к берегам Японии. 14 июня снова отстал от отряда и далее следовал отдельно бот «Святой Гавриил» под командой В. Вальтона. На этот раз плавание М.П. Шпанберга было более успешным. 16 июня русские впервые увидели японскую землю и вступили в контакт с японцами. Правда М.П. Шпанберг так и не решился отпустить своих людей на берег и даже не сделал попытки установить с японцами торговые отношения.

В начале июля корабли повернули на северо-восток и уже 3 июля оказались у островов, названных М.П. Шпанбергом Фигурный, Трех сестер и Цитронный. Вероятнее всего, что остров Фигурный — это Шикотан, а Трех сестер и Цитронный — Итуруп, который командир отряда российских кораблей посчитал за два острова. На Шикотане российские моряки пополнили запасы воды, собрали образцы растений. 7 июля был замечен остров Зеленый. Далее «Архангел Михаил» и «Надежда» приступили к исследованию побережья Хоккайдо. Здесь они впервые вступили в контакт с хоккайдоскими айнами. 29 августа 1739 года М.П. Шпанберг вернулся в Охотск.

Более удачным было самостоятельное плавание бота «Святой Гавриил». В. Вальтон не только сумел пройти дальше к югу, чем его непосредственный начальник М.П. Шпанберг, но и в отличие от него решился совершить высадку на побережье острова Хонсю. Более тщательно были описаны им и Курильские острова.

Особый интерес представляют собранные В. Вальтоном сведения об острове Кунашире и его населении. «Жители сего острова ..., — рассказывал впоследствии В. Вальтон, — ходят в долгом шелковом и китайчетом платье, имеют великие бороды, не наблюдают никакой чистоты и питаются рыбою и китовым жиром ... Государя над собою никакого не знают, хотя живут и близко от Японии. Японцы приежжают к ним ежегодно но на мелких судах и привозят железные всякие вещи, медные котлы, деревянные лаковые подносы и чашки, листовой табак и шелковые и бумажные парчицы, а меняют их на китовый жир и на лисицы, которые там ловятся, токмо оные в рассуждении камчатских малы и худы». Кунаширские айны предупредили россиян, чтобы те «береглись матмайских обывателей, для того что у них большие пушки».

Походы 1738 и 1739 годов были важными шагами как в поиске новых путей в Японию, так и в деле изучения Курильских островов. Однако рапорты и журналы М.П. Шпанберга и В. Вальтона, а также составленная на основании собранных ими сведений карта вызывали слишком много вопросов. Как отмечал один из лучших знатоков истории Курил Александр Семенович Полонский, «японская экспедиция Шпангберга вообще не имела успеха и вся заслуга его состояла в составлении карты Курильских островов, которых он принимал числом 31. Из журналов экспедиции нельзя было извлечь сведений ни о жителях, ни о удобствах и неудобствах проходов в проливах, глубине, грунте. И после дорогой Японской экспедиции, исследование Курильской гряды оставалось тою же только что начатою задачею». Примерно так же оценивает результаты походов и Вадим Иванович Греков: «Плавания, произведенные под командой человека с ограниченным кругозором, не дали того, что могли бы дать. Курильские острова были осмотрены и описаны поверхностно и в значительной мере неверно».

В июле 1742 года М.П. Шпанберга отправляет дубель-шлюпку «Надежда» описать берега Охотского моря от реки Уды до устья Амура. Командиром «Надежды» был мичман А.Е. Шельтинг. В том плавании приняли участие штурман Василий Алексеевич Ртищев и знаменитый русский геодезист Михаил Спиридонович Гвоздев, совершивший еще в 1732 году плавание к берегам Америки.

В начале августа «Надежда» подошла к сахалинскому берегу в районе мыса Терпения. Две недели российские мореплаватели пытались исследовать восточное побережье острова. Однако, сильные ветры и густые туманы крайне затруднили описание берегов. Вероятно «Надежде» удалось дойти до пролива Лаперуза. 20 августа «за великим в судне течением и за недостатком морского провианта» А.Е. Шельтинг принимает решение прекратить плавание и 10 сентября возвращается в Охотск.

11.5. Российское продвижение к югу от острова Парамушир в 30-е – начале 70-х годов XVIII века.

Покорение и присоединение к России островов Шумшу и Парамушира первоначально не привело к резкому ухудшению положения местного населения. Ясачные сборщики, ездившие с Камчатки на Курильские острова, посещали только два северных острова и не делали попытки к «осмотру и покорению дальнейших». Однако в 30-е годы XVIII в. положение меняется. 22 июля 1731 года для сборщиков ясака на Курильских островах Сибирским приказом была составлена особая инструкция. Данная инструкция предписывала «переписать и вновь обложить каждого по бобру» население четырех северных Курильских островов, а также «привести в подданство неясачных и на других островах».

Претворение в жизнь данной инструкции имело совершенно неожиданные последствия. Ведь она абсолютно не учитывала того обстоятельства, что подавляющее большинство населения Северных Курил было сосредоточено на острове Парамушире. В связи с тем, что данный остров не мог прокормить всех постоянно проживавших на нем айнов, они то «расходились за добычею кормов и для промыслов по разным островам», то возвращались обратно. Ясачные же сборщики, проникая все и дальше к югу и стараясь как можно больше найти новых плательщиков, часто вписывали в окладные книги уже ранее объясаченных жителей Парамушира. Теперь с них взыскивали ясак и на Парамушире, и на том острове, где они имели несчастье вновь встретиться с ясачным сборщиком. Таким образом, «вскоре приходилось одному курильцу платить по несколько ясаков за себя и за отсутствующих, при усвоенном сборщиками правиле — не справляясь, взыскивать весь ясак с одних наличных». Для того, чтобы удержать курильских айнов в повиновении, практиковался захват заложников.

«Тягостная уже сама по себе ясачная повинность и кроме того своеволие и грабежи, под видом взыскания собственных долгов, приезжавших за сбором ясаков, стали стеснительны для курильцов и были причиною, что эта горсть людей, для которых до того не существовали слова — подчиненность, закон, наказание — стали избегать сборщиков и вместе своих кредиторов». Под предлогом производства промыслов северокурильские айны покидали острова, находившиеся в сфере влияния России, и уходили далеко на юг (на Средние Курилы). Стремление вернуть «сошлых курильцев» (так называли беглецов) заставило российскую администрацию обратить внимание на Средние, а затем и Южные Курилы.

Идя следом за беглецами, заведовавший островами Шумшу и Парамушир тойон (староста) Николай Сторожев в 1750 году дошел до Симушира. Здесь он застал как сошлых, так и так называемых «мохнатых курильцев» (айнов с Южных Курил). Н. Сторожеву удалось уговорить «несколько человек мохнатых» уплатить ясак. Северокурильские айны отнеслись к своему тойону значительно хуже. Поначалу они согласились вернуться обратно на Парамушир. Однако вскоре категорически отказались, «укоряли Сторожева за прежние строгие с ними поступки и обман и наконец до того озлобились, что чуть было не убили его». По возвращении северокурильский тойон рассказал, что южнокурильские айны «склонны к дружеству и если будет употреблено хорошее средство, то легко их привести в подданство». Попытки вернуть на Северные Курилы сошлых, а заодно и привести в российское подданство мохнатых курильцев на дальних островах продолжались и в 50-е, и первой половине 60-х годов XVIII века. Однако они не имели успеха.

В середине 60-х годов с инициативой совершить путешествие на дальние острова с целью возвращения сошлых и «для уговора мохнатых в подданство» выступил парамуширский тойон Никита Чикин-Новограбленый. При этом он попросил камчатскую администрацию отпустить с ним сотника Ивана Черного и тойона Шумшу Петра Чупрова. Большерецкая канцелярия поддержала инициативу парамуширского тойона. 25 января 1766 года для него была составлена особая инструкция. Н. Чикину предписывалось «идти ... на дальние Курильские острова ... к мохнатым по крайней мере на двух или трех байдарах с вольножелающими»; узнать «о числе островов и живущих на них, оружии их, имеют ли начальников, живут в довольстве ли, у кого в подданстве и какую дань платят, имеют ли с кем торговлю»; постараться уговорить мохнатых курильцев принять российское подданство; возвратить сошлых курильцев обратно на Парамушир. 22 мая 1766 года камчатская администрация принимает решение о направлении на помощь Н. Чикину сотника И. Черного с двумя казаками.

Весной 1766 года не дождавшись решения о направлении на дальние острова сотника И. Черного, Н. Чикин и П. Чупров отправились на юг. К лету 1767 года им удалось добраться до острова Ушишир. Здесь они встретили двух мохнатых курильцев с дальних островов. Мохнатые по уговору северокурильских тойонов не только дали ясак, но и согласились проводить их на остров Симушир для уговора в подданство находившихся там мохнатых. На Симушире Н. Чикину удалось собрать ясак. Однако на третий день пребывания на острове он внезапно умер. В тот же день П. Чупров отправляется обратно на север. Вскоре он встретил небольшой отряд И. Черного и присоединился к нему. Таким образом, сотник И. Черный оказался во главе экспедиции на Южные Курилы.

Следуя от острова к острову в южном направлении, И. Черный отправлял обратно на север найденные им немногочисленные группы сошлых курильцев. На островах Расшуа и Ушишир им также были найдены беглые. Однако «опасаясь их многолюдства» И. Черный «не употреблял строгих мер к возвращению на прежнее место жительства и даже обещал оставить их в настоящих местах». Обрадованные обещанием сотника, сошлые курильцы не только заплатили ясак, но и согласились сопровождать И. Черного в его экспедиции на дальние острова.

Зиму 1767-1768 года отряд провел на Симушире. 2 июня 1768 года И. Черный добрался до Урупа. Вскоре ему удалось не только собрать ясак с находившихся там мохнатых курильцев, но и склонить в российское подданство приехавших на Уруп на промысел итурупских айнов. 11 июня отряд переправился через пролив и высадился на Итурупе. Здесь успех И. Черного превзошел все ожидания. Всего за одну неделю ему удалось склонить в российское подданство часть итурупских айнов, а также оказавшихся на этом острове двух жителей Кунашира.

18 июня 1768 года отряд И. Черного отправился обратно на север. При расставании главный тойон Итурупа обещал сотнику к следующему его прибытию привести в российское подданство айнов Кунашира, Шикотана и даже Хоккайдо. При этом тойон попросил И. Черного ни в коем случае не ходить на восточное побережье острова Уруп. Ведь там находились промысловые угодья итурупских айнов, где они охотились на каланов. Сотник дал обещание. Однако он и не подумал его выполнять. Вместо того, чтобы следовать на Камчатку, И.Черный со всеми своими людьми остался зимовать на Урупе, где занялся промыслом каланов. Такое поведение привело к соре с мохнатыми курильцами.

Кроме того, во время зимовки 1768-1769 гг. в полной мере раскрылся неистовый характер руководителя экспедиции. И. Черный и раньше не отличался кротким нравом. Однако теперь, «гордый успехом приведения в подданство 83 мохнатых, Черный не знал пределов своему самовластию». Все участники похода были заняты на работах: строили избу для руководителя экспедиции, занимались добычей каланов, выделывали полозья из китовых костей, шили одежду. А в это время И. Черный «пил с избранными вино своего изделия и в безумии от опьянения или наказывал плетьми курильцов, или наслаждался сладострастными удовольствиями камчадала в составленном нарочно для него гареме».

9 мая 1769 года И. Черный наконец покинул Уруп и отправился дальше на север. В дороге истязание айнов было продолжено. Видя покорность и непротивление сошлых курильцев, И. Черный счел возможным не выполнять данное им обещание оставить их на дальних островах. Сошлых силой заставили следовать на север. Ответом на мольбы была поголовная порка как мужчин, так и женщин.

Необузданная жестокость и ачлность И.Черного вызвали у подавляющего большинства курильских айнов (как сошлых, так и мохнатых) глубокое недоверие к русским и злобу против них. Это отношение вскоре было поддержано новыми случаями бесчинств и грабежей. В 1770 году вдоль Курильских островов совершило плавание судно купцов Протодяконова и Оконишникова «Святой Прокопий» под командой боцманмата А.Сапожникова. Остановившись на зимовку на Урупе, русские промышленники попытались взять у находившихся в то время на острове мохнатых курильцев ясак и заложников. В результате айны лишились не только добытых ими каланов, но и запасов продовольствия, и многих своих вещей. При этом один из айнских старейшин был убит.

Бесчинства промышленников на Урупе продолжались и в 1771 году Привожу рассказ о нападении на айнское стойбище, составленный со слов очевидцев: «Несколько десятков русских ... прибыли сюда на лодках из кожи. Стреляя из ружей, они высадились на берег. Оставшиеся при домах женщины и дети разбежались тогда в разные стороны, слабые же по-прежнему оставались лежать в своих домах. Русские в числе нескольких десятков человек устремились на маленькие дома и забрали себе все найденные там предметы. Потом они отыскали спрятанные ... в песке драгоценные вещи и, не оставив ничего, все их захватили. Дальше ненужные вещи они все побросали в море и наконец возвратились на лодках».

Захват российскими промышленниками наиболее богатых промысловых угодий на Урупе нанес сильный удар по хозяйству итурупских айнов. Ведь во многом благодаря охоте на каланов они имели возможность вести торговлю с японцами на Хоккайдо, приобретая у них многие необходимые товары. Поэтому итурупские айны приняли решение уничтожить всех находящихся в районах их промыслов русских. Для этого ими были заготовлены отравленные стрелы, собраны пики, к ножам были приделаны длинные рукоятки. Весной 1771 года мохнатые курильцы совместно с сошлыми убили на острове Чирпой группу из девяти промышленных людей во главе с передовщиком Грачевым. За этим последовало убийство еще четырех человек из команды «Святого Прокопия» на Урупе. Следующей весной айны убили здесь еще восемь человек. Оставшиеся в живых промышленники вернулись на Камчатку только осенью 1772 года.

Таким образом, бесчинства сотника И. Черного и промышленных людей боцманмата А. Сапожникова фактически привели к утрате Россией большинства своих позиций на Южных Курилах. Они почти на десятилетие отсрочили новые шаги по присоединению данного региона и, в конечном счете, привели к его потере для России.

11.6. Попытка присоединения Южных Курил к России.

Камчатская администрация с большим беспокойством встретила сообщения о крайне нежелательных для России последствиях экспедиций сотника И. Черного и бесчинств людей боцманмата А. Сапожникова. Вскоре ею были приняты меры к нормализации отношений как с сошлыми, так и с мохнатыми курильцами. Бесчинствовавшие на Курильских островах промышленники были наказаны, а отобранное у мохнатых курильцев имумущество возвращено владельцам через население Северных Курил. Сотник И. Черный попал под следствие и нам неизвестно, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы он не умер во время эпидемии оспы в Иркутске.

В 1772 году в качестве главного командира на Камчатку был направлен премьер-майор Матвей Карлович Бем. При назначении новый глава камчатской администрации получил от иркутского губернатора генерал-порутчика Адама Ивановича Бриля инструкцию, предписывавшую ему найти желающих построить за свой счет небольшое судно и отправить его «под видом для звериных промыслов» вдоль Курильских островов вплоть до «японского Матмая». Дальних мохнатых курильцев было велено стараться привести в российское подданство.

Довольно долго М.К. Бем не мог найти желающих за свой счет организовать экспедицию к Южным Курилам. Наконец в 1774 году якутский купец Павел Сергеевич Лебедев-Ласточкин согласился взять на себя это предприятие. Подготовка к плаванию началась с неудачи. У берегов Камчатки разбился казенный транспорт «Святая Екатерина» с закупленным для экспедиции снаряжением на борту. В результате настоятельных просьб М.К. Бема П.С. Лебедев-Ласточкин не отказался от дальнейших работ по организации экспедиции и пригласил к участию в ней рыльского купца Григория Ивановича Шелихова. Для плавания к Южным Курилам компаньонами был приобретен бот «Святой Николай». Во главе секретной экспедиции по предложению камчатской администрации был поставлен толмач японского языка, сибирский дворянин Иван Михайлович Антипин. Перед выходом «Святого Николая» в море главный командир Камчатки специально прибыл из Большерецка в Петропавловскую гавань и 8 июля 1775 года вручил руководителю экспедиции подробную инструкцию.

Инструкция предписывала И.М. Антипину, приняв на себя командование судном, при первом ветре покинуть Петропавловскую гавань и следовать прямо на остров Уруп. Здесь участники экспедиции должны были найти удобную гавань и построить рядом с ней небольшую крепость. После этого предписывалось послать людей для сбора информации о местных жителях. Учитывая предшествующий негативный опыт общения российских промышленников с мохнатыми курильцами, глава камчатской администрации отмечал, что если «найдутся какие островные люди, то при первом случае оказать им приветствие и ясаку с них никакого и аманатов ни под каким видом усильно не брать и не требовать ... , а приводить их ласковостию и приветствием в знакомство и дружество».

Убедившись в том, что со стороны местных жителей «никаких вредительских случаев произойти уже не может», И.М. Антипин был должен «следовать байдарою чрез пролив» на остров Итуруп, «где мохнатые курильцы жительство имеют», а после установления с ними дружеских отношений - отправиться на следующие далее к югу острова. В том случае, если мохнатые курильцы никому не подвластны, следовало склонять их «ласкою и доброхотством» («а не усильным и не принужденным ... образом») в российское подданство и платеж ясака, обещая им за то защиту от соседей. При встрече с японцами участникам экспедиции предписывалось попытаться получить от них сведения о Японии. Перед И.М. Антипиным была также поставлена задача выявить на Южных Курилах удобные для земледелия и скотоводства места, и произвести там пробные посевы ржи, пшеницы, ячменя, овса и конопли.

24 июня 1775 года «Святой Николай» вышел из Петропавловской гавани и взял курс на Курильские острова. В конце июля бот подошел к Урупу. После долгих поисков И.М. Антипин нашел, как ему казалось, безопасную бухту на северной стороне острова. 9 августа команда высадилась на берег и приступила к строительству зимовья. Из-за недостатка леса для покати мореплаватели не смогли вытащить свой бот на берег. Из-за этого бот вскоре был разломан штормом. Это происшествие крайне затруднило дальнейшую работу экспедиции. Однако, получив известие о гибели «Святого Николая», П.С. Лебедев-Ласточкин сначала отправил на помощь И.М. Антипину несколько байдар с продовольствием, а в сентябре 1777 года – арендованную им казенную бригантину «Святая Наталья».

Находясь на Урупе, И.М. Антипин сделал все от него зависевшее для того, чтобы наладить испорченные в прошлом отношения с мохнатыми курильцами. В 1776-1777 годах он время от времени встречался с приезжавшими на Уруп итурупскими и кунаширскими айнами, одаривал их подарками. Сам же на юг не ездил. Наконец, 31 мая 1778 года небольшой (численностью в 32 человека) отряд русских людей под руководством Дмитрия Яковлевича Шабалина отправился на южные острова. Сначала отряд добрался до крайнего южного мыса Урупа и провел там несколько дней в ожидании прибытия двух итурупских тойонов. 5 июня встреча с мохнатыми курильцами состоялась. Д.Я. Шабалину удалось убедить итурупских тойонов принять российское подданство и уплатить ясак. Затем русский отряд побывал на Итурупе, Кунашире и Хоккайдо. В результате этого похода многие южнокурильские айны приняли российское подданство.

Таким образом, процесс покорения курильских айнов русскими был, казалось бы, в основном завершен. Однако удержать за собой острова, лежащие к югу от Урупа, Россия не смогла. В чрезвычайно короткие сроки к империи были присоединены огромные территории. Однако осуществлять эффективный контроль за ними центральное правительство было явно не в состоянии. Казаки, промышленники, купцы часто вели себя на покоряемых землях так, как будто они были полностью независимы от Санкт-Петербурга. На окраинах великой империи творились неслыханные злоупотребления. Прямой грабеж, вымогательство, захват промысловых угодий, жестокое обращение влекли за собой выступления против россиян коренного населения вновь приобретенных земель. Подавить же эти выступления силой российское правительство часто было не в состоянии. Так же как и защищать новые владения от притязаний со стороны других стран.

Все это, в конечном итоге, и привело к появлению в 1779 году высочайшего повеления российской императрицы Екатерины II: «По затруднительности наблюдения за покоренными землями и злоупотреблениям, приведенных в подданство мохнатых курильцев оставить свободными и никакого сбора с них не требовать, да и впредь обитающих там народов к тому не принуждать; но стараться дружелюбным обхождением и ласковостью, для чаемых выгод в промыслах и торговле, продолжать заведенное с ними знакомство».

Девять лет спустя (в 1788 году) следует новый указ Екатерины II: «Подтвердить накрепко вообще промышленникам касательно Курильских островов, чтобы с китайцами (Так в тексте. – М.В.) не заводили о владении споров, и равномерно не касались островов, под ведением других держав находящихся».

11.7. «Предупреждение» М. Бениовского.

В то время, когда на Урупе бесчинствовали промышленные люди боцманмата А. Сапожникова, на Камчатку в составе группы ссыльных был доставлен уроженец Австрийской империи М.-А. Бениовский. В дальнейшем этому человеку было суждено сыграть видную роль в формировании японской политики к северу от Хоккайдо. В связи с этим о нем нужно рассказать поподробнее.

Российская история XVIII столетия чрезвычайно богата на авантюристов. То было время, когда, казалось бы, для решительных и смелых людей не было ничего невозможного. Отчаянная смелость в сочетании с удачей могли в считанные часы вознести человека на немыслимую высоту. Именно надежда на успех порождала заговоры, мятежи, самозванство. Все было очень зыбко. Удачный переворот не означал окончательного и безоговорочного успеха. Победитель не мог хоть на минуту забыть об опасности. Он был должен находиться в постоянной готовности для того, чтобы встретить и отразить смертельный удар. Лучше всего об этом говорит начало царствования Екатерины II. Вот, что писал о том времени В.О. Ключевский: «Удача одних кружила головы другим, подстрекала к повторению, поддерживала ропот, а предлог для ропота был налицо. Екатерина совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не предала ее сыну, естественному наследнику отца. В гвардии бродили тревожные для Екатерины толки о возведении на престол Иванушки, так звали бывшего императора Ивана VI31, также о том, зачем цесаревич Павел не коронован».

Граф Мориц-Август Бениовский родился в 1741 году в северо-восточной части многонациональной Австрийской империи в семье профессионального военного. В весьма юном возрасте М.-А. Бениовский в чине поручика австрийской армии принимал участие в семилетней войне, где приобрел первый боевой опыт. Затем учился морскому делу и совершил целый ряд плаваний на Балтике. В 1767 году судьба заносит М.-А. Бениовского в Польшу. В этот момент в Речи Посполитой начиналась очередная смута. Значительная часть польской шляхты, образовав так называемую Барскую конфедерацию, поднялась против российского ставленника польского короля Станислава Понятовского. Король Польши в борьбе со своими подданными опирался в основном на русские войска. М.-А. Бениовский поступил на службу к польским конфедератам и получил у них чин полковника. Вскоре благодаря присущей ему энергии и незаурядной смелости Бениовский обратил на себя внимание руководителей Барской конфедерации. К 1768 году он уже имеет генеральский чин и занимает важное место в командовании конфедератов.

В 1768 году М.-А. Бениовский был взят в плен и отпущен на свободу под честное слово, что не будет больше сражаться против русских. Однако Бениовский не сдержал слова и, получив свободу, снова оказался в рядах армии мятежников. В мае 1769 года он опять попадает в плен к русским. На этот раз пленника не отпускают, а отправляют сначала в Киев, а уже оттуда ссылают на жительство в Казань. В планы Бениовского не входило длительное пребывание в России. Вскоре он тайно покидает Казань и вместе с одним из своих товарищей по несчастью бежит сначала в Москву, а затем и Санкт-Петербург. Из столицы Российской империи Бениовский планировал уехать за границу на одном из голландских торговых судов, которые часто посещали Петербургский порт. Однако беглецам не повезло. Шкипер голландского корабля, с которым они пытались договориться о содействии в осуществлении своих планов, выдал их русской полиции.

Бениовский и его товарищ были немедленно арестованы. После непродолжительного разбирательства по повелению Екатерины II от 14 ноября 1769 года пленные конфедераты были сосланы на Камчатку с тем, чтобы «кормиться трудами рук своих». В одно время с Бениовским на Камчатку был сослан целый ряд других государственных преступников.

Еще по дороге Бениовский вместе со своими друзьями по несчастью стал обдумывать план захвата судна, которое должно было доставить их из Охотска на Камчатку, и побега на нем до испанских владений в Америке. Однако короткое северное лето было уже на исходе. Поэтому ссыльные государственные преступники не решились привести в исполнение свой дерзкий план.

Оказавшись на Камчатке М.-А. Бениовский немедленно приступает к подготовке нового побега. Для этого он организует заговор, в который были вовлечены многие ссыльные, некоторые купцы, моряки, служилые и работные люди, камчадалы. По словам руководителя заговора главной его целью было свержение императрицы Екатерины II и возведение на престол великого князя Павла Петровича. В апреле 1771 года заговорщики захватили власть в Большерецке. Немногочисленное население камчатской столицы было приведено к присяге на верность новому императору Павлу Петровичу.

На этом политическая программа заговора была исчерпана и в мае 1771 года мятежники на захваченном ими галиоте «Святой Петр» покинули Камчатку. В начале июля после почти двухмесячного путешествия они оказались у берегов Японии. Здесь беглецы получили от местных властей продовольствие и воду, а М.-А. Бениовский передал в адрес голландской фактории в Нагасаки несколько писем. Эти письма были переведены голландцами на японский язык и переданы японским властям. Одно из них получило впоследствии широкую известность как «предупреждение Бениовского» и вот уже почти два столетия не дает покоя как исследователям, так и политикам. Вот полный текст данного документа:

Настоящий документ примечателен тем, что в нем нет ни единого слова правды. «Вызывает недоумение, какую цель преследовал Бениовский, сообщая голландцам столь фальшивые сведения, — отмечал американский исследователь Дональд Кин. — В недостоверности их не может быть никакого сомнения. Далекие от каких-либо агрессивных замыслов в отношении Японии, русские напрягали все усилия, чтобы сохранить свои тихоокеанские владения ... Бениовский, несомненно, знал действительное положение вещей, но любовь к правде никогда не входила в число его добродетелей. Может быть, он рассчитывал выслужиться перед голландцами, разоблачив перед ними вымышленный заговор русских».

Вместе с тем, довольно широкое распространение получило предположение, что сам М.-А. Бениовский и не является подлинным автором знаменитого «предупреждения». Ряд исследователей не сомневается в том, что появление «предупреждения» было вызвано опасениями сотрудников фактории голландской Ост-Индской компании в Нагасаки, боявшихся возможной конкуренции со стороны русских. «Хотя и нельзя отрицать существования писем Беневского, но возникает подозрение, не подправил ли их содержание голландский переводчик», — отмечал японский исследователь Накамура Синтаро.

Однако данная точка зрения не находит подтверждения в голландских источниках. Скорее наоборот. Как отмечает Кирилл Евгеньевич Черевко, руководители голландской фактории в Нагасаки сразу же выразили сомнение в правдивости автора «предупреждения». В частности директора фактории писали: «Мы считаем, что его письмо содержит заявление, не имеющее под собой никакого основания, и все в нем предоставляется несуразным и трудно поддающимся проверке. Новый директор фактории выехал из Европы лишь прошлым летом, но он не слышал ничего о тех слухах, о которых утверждается в этом письме».

11.8. Начало систематического изучения японцами Сахалина и Курильских островов в 80-е годы XVIII века.

Как бы то ни было, «предупреждение Бениовского» заставило японцев по-новому взглянуть на проблемы национальной безопасности. «Предупреждение» попало на довольно хорошо подготовленную почву. Дело в том, что, с одной стороны, проводившаяся японским правительством политика самоизоляции была основана на глубоком недоверии к иностранцам (прежде всего европейцам), с другой — на протяжении столетий среди образованных японцев традиционно существовал и культивировался жгучий интерес ко всему иностранному. «Пресловутая самоизоляция Японии от внешнего мира, установленная в 30-х годах XVII в. и поддерживаемая в XVIII в., не была такой непроницаемой, какой ее часто изображают историки, — отмечал видный советский востоковед Николай Иосифович Конрад. — Мысль о том, что внешний мир следует знать и не только знать, но и общаться с ним ... в XVIII в. становилась уже вполне ощутимой».

Как и предыдущий период, в XVIII веке проводившаяся японским правительством политика самоизоляции не препятствовала продолжению проникновению клана Мацумаэ и связанных с ним японских купцов к северу от Хоккайдо. В 1731 году старейшины айнских родов Кунашира и Итурупа впервые привезли дань клану Мацумаэ. В 1754 году японский торговец Хидая Кюбэй учредил торговую факторию на крайнем юге Кунашира.

В 1751 году после длительного перерыва администрация княжества Мацумаэ вновь обращает внимание на Сахалин. В том году служащий фактории в Соя (на крайнем северо-западе Хоккайдо) Като Кахэй на судне «Эйфуку-мару» пересек пролив, отделяющий Хоккайдо от Сахалина, и высадился в местности Сирануси. Там он был должен начать лов трепангов, а также изучить возможности для торговли. По японским данным в этой торговле были заинтересованы сахалинские айны.

В 1772 году княжество администрация княжества Мацумаэ приказывает мацумайскому торговцу Мураяма Дэмбэй отправить на Сахалин два судна для торговли и занятия рыболовным промыслом. В 1777 году торговлей с жителями Сахалина начал заниматься Нитта Рюсукэ.

Однако, систематическое изучение японцами Сахалина и Курильских островов начинается только после плавания у берегов Японии М.-А. Бениовского.

Первое время японское правительство пыталось сохранить «предупреждение Бениовского» в секрете. Однако вскоре сведения о нем получили довольно широкое распространение. Дело в том, что и японские переводчики, и сотрудники голландской фактории в Нагасаки рассказывали о «предупреждении» своим знакомым и вскоре многие заинтересованные лица знали о его содержании. Одним из таких людей стал японский врач Кудо Хэйсукэ. В начале 80-х годов XVIII века им была написана книга «Размышления о красноволосых эдзо». Эта книга стала первым в Японии исследованием, посвященным России. В ней Кудо Хэйсукэ одним из первых в Японии обратил внимание на русское продвижение вдоль Курильских островов. Он писал: «Если мириться с тем, что происходит, то вся земля Эдзо станет русской территорией. Поэтому в качестве предупредительной меры необходимо разрабатывать богатства Эдзо, мобилизовать государственные ресурсы, умело вести дела на севере. Если поступить таким образом, то проникновение России, видимо, будет предотвращено».

Вскоре книгу Кудо Хэйсукэ прочел глава японского правительства Танума Окицугу и она произвела на него сильное впечатление. В 1784 году автор «Размышлений о красноволосых эдзо» был приглашен в Эдо (до 1868 года — резиденция сегуна, с 1868 года резиденция императора Токио) и предстал перед всесильным правителем Японии. В конце концов скромный врач убедил правительство империи пересмотреть свою политику по отношению к северу. Для начала О. Танума затребовал сведения об этом крае от клана Мацумаэ. Однако предоставленный Мацумаэ доклад был составлен в крайне туманных выражениях и не удовлетворил правительство. Поэтому О. Танума принимает решение направить на север небольшую экспедицию для исследования Хоккайдо, Курильских островов и Сахалина.

В конце апреля 1785 года правительственная экспедиция в составе тридцати человек прибыла во владения клана Мацумаэ на Хоккайдо. Вскоре после этого, разделившись на два отряда, японские исследователи отправились дальше на север.

В том же 1785 году первый отряд экспедиции по обследованию Севера во главе с правительственным чиновником Ихара Яроку переправился на Сахалин и обследовал юго-западное побережье острова, а также добрался до восточного побережья и исследовал мыс Анива.

После встречи с «сантанцами» Ооиси Иппэй отправился вдоль западного побережья Сахалина на север и дошел до айнских селений Наёро и Кусюннай. В Наёро от местного старейшины Яэнкуру и других сахалинских айнов Ооиси Иппэй получил детальное описание Сахалина. Айны рисовали остров на песке, давая пояснения о расстояниях от одного пункта до другого. В результате Ооиси Иппэй сумел сделать географическое описание южной части острова.

Второй отряд правительственной экспедиции по обследованию Севера под руководством чиновника Ямагути Тэцугоро должен был провести изучение южных Курильских островов. В состав этого отряда входил молодой путешественник Могами Токунай. Этому человеку было суждено сыграть видную роль в исследовании островов к северу от Хоккайдо. В конце зимы 1786 года Могами Токунай на айнской лодке переправился на остров Кунашир. 18 апреля он высадился на Итурупе. Здесь он услышал от айнов о трех русских людях, которые бежали сюда с Урупа после ссоры со своими начальниками. Могами Токунай встретился с ними. Русские рассказали японскому исследователю о Курильских островах и Камчатке. После этого Могами Токунай сделал попытку добраться до Камчатки, но из-за штормов не смог пройти далее северной оконечности Урупа и был вынужден вернуться на Хоккайдо.

Успешная работа экспедиции была прервана вскоре после отстранения от власти организовавшего ее Танума Окицугу. В 1786 году главой правительства Японии стал Мацудайра Саданобу. Он не проявил интереса к продолжению исследований на севере и экспедиция была прекращена.

11.9. Антияпонское восстание айнов на острове Кунашир.

Японская экспансия на Курильских островах сопровождалась закабалением коренного населения. И дело не ограничивалось только уплатой дани. И сам клан Мацумаэ, и его вассалы не утруждали себя сбором дани с подвластных им айнов Хоккайдо, Кунашира и Итурупа. Все права на это продавались купцам-откупщикам. Получая от откупщиков основные средства к существованию, представители клана Мацумаэ практически полностью передали им власть над айнами. В условиях бесконтрольного господства откупщиков всевозможным злоупотреблениям не было конца. Айнов истощали непосильными работами, спаивали спиртными напитками, отбирали у них наиболее красивых и молодых женщин.

Подобное положение вызывало сопротивление айнов. Наиболее сильно это проявилось летом 1789 года во время восстания айнов на Кунашире. Восстанию предшествовали следующие события. В 1786 году из-за неурожая по всей Японии был сильный голод. Цены на рис резко возросли. Вследствие этого плата айнам за работу на рыбных промыслах (оплата производилась рисом) резко сократилась. В следующие годы она так и не увеличилась. Это усугублялось поведением находившихся на Кунашире японских надсмотрщиков и переводчиков. Они жестоко обращались со стариками и детьми, насиловали айнских женщин. Ругань в адрес айнов была самым обычным делом. Однако именно она в конце концов и привела к восстанию.

Однажды, японский откупщик, ругая айнов за лень, пригрозил им, что японцы отравят всех айнов Кунашира. А в это время случилось, что один больной айн, «получивши из конторы откупщика сакэ и выпив его, умер». Тогда же умерла одна айнка. Незадолго перед смертью она была в конторе откупщика и поела там рис. Вероятнее всего, что и в том, и в другом случае смерть последовала от естественных причин. Однако кунаширские айны увидели во всем этом начало выполнения страшной угрозы.

Более двухсот кунаширских айнов напали на контору откупщика и захватили имевшееся там оружие. Практически все находившиеся на острове японцы (более семидесяти человек) были убиты. Только два японских переводчика сумели бежать на Хоккайдо и спаслись. Они и рассказали в Мацумаэ о случившемся. Для подавления восстания на Кунашир был послан большой отряд солдат. Восставшие были разгромлены и сдались на милость победителей. После расследования всех обстоятельств дела, японцы казнили тридцать семь айнов (их посчитали руководителями восстания), а остальных отпустили.

11.10. Колонизация японцами Южных Курил в 90-е годы XVIII века.

В 1792 году центральное правительство Японии вновь направляет на Север экспедицию. Перед группой правительственных чиновников, в составе которой были Могами Токунай, Вада Хэйдаю и Кобаяси Гэнносукэ, была поставлена задача изучить ту ситуацию, которая сложилась на Хоккайдо, Южных Курилах и Сахалине после подавления известного Кунаширского восстания.

В апреле 1798 года японское правительство направило на север новую экспедицию. Для исследования Хоккайдо и южных Курильских островов был сформирован отряд численностью более ста восьмидесяти человек. Одна из партий экспедиции во главе с правительственным чиновником Кондо Сигэтоси и Могами Токунаем в конце июля 1798 года посетила Итуруп. 28 июля японцы установили здесь столб с надписью «Эторофу – владение Великой Японии».

Одной из задач, которые стояли перед экспедицией 1798 года, было изучение возможностей для установления непосредственного управления центральным правительством северными землями. Уже в 1799 году Восточный Эдзо (тихоокеанское побережье Хоккайдо) и Южные Курилы были переведены под непосредственное управление Эдо. В результате на рубеже ХVIII-ХIХ веков на Кунашире, Итурупе и крайнем юге Сахалина появляются японские правительственные чиновники и сторожевые посты.

Благодаря существованию в Нагасаки голландской торговой фактории японцы были знакомы с результатами исследований европейских мореплавателей в северной части Тихого океана. Однако в конце XVIII века знакомство с самыми последними достижениями европейской географии внесло некоторую путаницу в географические представления японцев. Так в Японии получила распространение теория о полуостровном положении Сахалина.

11.11. Экспедиция французского мореплавателя Ж.-Ф. Лаперуза у берегов Сахалина и Курильских островов.

В конце ХVIII века интерес к Курильским островам снова проявляют западноевропейские мореплаватели.

В июле-сентябре 1787 года в Японском и Охотском морях вела исследования французская экспедиция под руководством Ж.Ф. Лаперуза.

Граф Жан Франсуа де Гало де Лаперуз родился в 1741 году. С ранних лет он служит во французском военно-морском флоте. Участник семилетней войны и других военных конфликтов, в ходе которых Франция вела войны с владычицей морей Англией. К началу 80-х годов XVIII столетия Ж.Ф. Лаперуз имел репутацию одного их самых опытных, умелых и смелых моряков французского военно-морского флота. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль при решении вопроса о назначении его в 1785 году руководителем французской кругосветной экспедиции.

Принимая решение об организации этой экспедиции, Франция снова заявляла о своей претензии на победу над своим вечным противником Англией. Ведь господство на морях должно было, в конечном счете, привести к созданию французской колониальной империи. Но именно здесь на пути у французов все время становились англичане. В большинстве наиболее важных в стратегическом отношении районах мирового океана они один за другим создавали опорные пункты, вокруг которых вскоре вырастет огромная британская колониальная империя. Англичане захватывают созданные ценой невероятных усилий и жертв французские колонии в Америке и Азии. Их корабли бороздят все моря мирового океана, и казалось, что уже нет места, где бы не знали, как выглядит британский флаг. Огромную славу и пользу Англии принесли три кругосветных плавания Джеймса Кука, в ходе которых были открыты многочисленные ранее не известные европейцам земли. Конечно, все это требовало адекватного французского ответа.

С самого начала главной целью экспедиции стала демонстрация всему миру как морского, так и научного превосходства Франции. Потому то на первый план и были выдвинуты чисто научные задачи. Прежде всего, участники экспедиции были должны уточнить карту мирового океана. Король Франции Людовик XVI, лично разрабатывавший план будущей экспедиции, считал, что французы должны «заполнить все белые пятна, оставленные Куком». В числе многочисленных задач, которые были поставлены перед Ж.-Ф. Лаперузом, был поиск пролива между землей Иессо (со времен экспедиции М.Г. Фриса данная земля изображалась на европейских картах на том месте, которое должны были занимать остров Хоккайдо и южная часть Сахалина) и азиатским материком, а также изучение Курильских островов. Кроме того, участники экспедиции должны были собрать данные о климате, растительном и животном мире, коренном населении тех земель, на которые еще не ступала нога европейца. При этом экспедиции предписывалось строить свои отношения с туземцами исключительно на мирных основаниях.

Самое активное участие в подготовке экспедиции приняла французская академия наук. Ей были составлены программы научных работ по физике, астрономии, географии, минералогии, метеорологии, ботанике, медицине. Кроме того, академией наук были рекомендованы ученые, которые в дальнейшем примут участие в экспедиции.

Экспедиция отправилась в кругосветное плавание из Бреста в августе 1785 года на фрегатах «Буссоль» (под командованием Ж.Ф. Лаперуза) и «Астролябия» (под командованием Поля Антуана Флерио де Лангля). После почти двухлетнего плавания по малоизученным районам Тихого океана корабли Ж.-Ф.Лаперуза в июле 1787 года оказались в северной части Японского моря и вскоре подошли к сахалинскому берегу.

В течение нескольких недель французские моряки исследовали побережье Сахалина. Затем, выйдя из пролива между Сахалином и Хоккайдо, корабли Ж.Ф. Лаперуза взяли курс на Курильские острова. Однако из-за встречных ветров французы сумели дойти до острова Уруп только 20 августа. Остров произвел на французов самое неблагоприятное впечатление: «Эта земля, без деревьев и зелени, показалась нам необитаемой и непригодной для жизни». В числе задач, стоявших перед экспедицией было и исследование Курильских островов. Однако сильные туманы сделали невозможной любую работу. «За десять дней нам выдалось лишь 24 погожих часа», – отмечал в своем дневнике руководитель экспедиции. Время, пригодное для исследований в этих широтах, стремительно подходило к концу, и Ж.Ф. Лаперуз был вынужден принять решение отменить исследование Северных Курил и взять курс на Камчатку.

11.12. Экспедиция английского мореплавателя У.Р. Броутона исследует Курильские острова.

В 1796 году Курильские острова исследовал английский мореплаватель У.Р. Броутон.

Уильям Роберт Броутон родился в 1762 году. В 12 лет поступил на службу в английский военно-морской флот. Принимал участие в боевых действиях, которые Англия вела против своих североамериканских колоний. Затем плавал в водах Ост-Индии. В начале 90-х годов XVIII века принял участие в экспедиции Джорджа Ванкувера, в которой командовал одним из судов. Принял участие в исследованиях северо-западного побережья Северной Америки (в частности в устье реки Колумбия), а также юго-западной части Тихого океана.

В 1793 году У.Р. Броутон был командирован в Англию, где получил под свою команду шлюп «Провиденс», которому предстояло присоединиться к кораблям В. Ванкувера и идти к американским берегам. Однако «Провиденс» не успел к месту встречи кораблей экспедиции и У.Р. Броутон вопреки вековым традициям британского флота, требовавшим неукоснительного соблюдения инструкций, решился на то, чтобы самостоятельно определить свой дальнейший маршрут.

Посовещавшись с офицерами шлюпа «Провиденс», У.Р. Броутон принял решение не заниматься поисками кораблей Д. Ванкувера, а заняться описанием берега Азии, «начиная с острова Сагалин, расположенного на 52 параллели в южной части Охотского моря, и закончить на реке Нанкин, лежавшей на 30 градусе северной широты. В мое намерение также входило описать близлежащие острова, то есть Курильские, и острова, которые расположены рядом с Иезо и Японией».

Корабль У.Р. Броутона оказался у Курильских островов в начале октября 1796 года и провел в этом районе почти три недели, пройдя от Хоккайдо до острова Симушир. Здесь сразу же следует отметить, что английский мореплаватель выбрал для своих исследований не самое удачное время. Об этом свидетельствуют уже первые записи, сделанные У.Р. Броутоном в районе островов Малой Курильской гряды: «Несколько низменных плоских островков появилось между нами и берегом, однако из-за тумана мы не смогли рассмотреть их подробно». Еще менее любезно встретил их Итуруп: «Всю ночь бушевал шторм, … мы стояли носом на остров, неясно видневшийся на северо-востоке-востоке». В районе острова Симушир: «В полночь – сильные порывы ветра, и мы пошли на восток, убрав рифы на марселе». Рядом с островом Броутона: «На рассвете увидели на востоке маленький круглый высокий островок. Погода не менялась, дымка мешала нам разглядеть берега острова... Сильный бриз, штормит… Вечером ветер усилился, начался сильный ливень».

В конце концов, приближающаяся зима заставила У.Р. Броутона прекратить плавание вдоль Курильского архипелага и повернуть на юг.

Глава 1 2 ... 25 26