Курильские острова в первой половине XIX столетия
12.1. Первая русская кругосветная экспедиция и посольство Н.П. Резанова в Японию. Исследование И.Ф. Крузенштерном Курильских островов.
В началеХIХ века Курильские острова становятся ареной первого русско-японского вооруженного конфликта. Этому конфликту предшествовали следующие события.
8 июля 1799 года российский император Павел I подписал указ о создании Российско-Американской компании. Этой компании было суждено сыграть видную роль в приобретении и освоении Россией колоний в северной части Тихого океана. Высочайше пожалованные компании привилегии позволяли ей «пользоваться ... всеми промыслами и заведениями» на Курильских островах.
При участии Российско-Американской компании был организован ряд крупных экспедиций. Наиболее известной среди них являлась первая русская кругосветная экспедиция на шлюпах «Надежда» и «Нева» под руководством И.Ф. Крузенштерн.
Иоганн-Антон (Иван Федорович) Крузенштерн родился в 1770 году в Эстляндии. В пятнадцатилетнем возрасте был определен для учебы в Морской кадетский корпус. В 1787 году начал службу на Балтийском флоте. Участвовал в русско-шведской войне
В
Результатом этих размышлений стала записка, в которой И.Ф. Крузенштерн изложил свои взгляды на развитие российской морской торговли и доказывал необходимость организации дальних плаваний. В частности молодой морской офицер предложил "послать из Кронштадта к Алеутским островам и к северо-западному берегу Америки два корабля, нагрузив оные всякими к построению и оснащению судов нужными припасами, и отправить при сем случае к селениям Американской компании искусных кораблестроителей, разных мастеровых и учителей мореплавания, снабдив их морскими картами, книгами и астрономическими инструментами, словом, привести купцов в состояние строить там хорошие суда, кои бы управлялись искусными начальниками для того, чтобы отвозили после мягкую рухлядь1 в Кантон прямо... и по получении там нужных товаров возвращались бы обратно».
Вернувшись в 1799 году в Россию, он направляет свою записку одному из влиятельнейших деятелей павловского царствования вице-президенту адмиралтейств-коллегии адмиралу Григорию Григорьевичу Кушелеву. Однако последнего предложения И.Ф. Крузенштерна не заинтересовали, и записка осталась без ответа.
С началом нового царствования И.Ф. Крузенштерн перерабатывает свою записку и в 1802 году направляет ее новому вице-президенту адмиралтейств-коллегии адмиралу Николаю Семеновичу Мордвинову. На этот раз предложения И.Ф. Крузенштерна были поддержаны, как руководством военно-морского ведомства, так и влиятельнейшим министром коммерции Николаем Петровичем Румянцевым, и 26 июля 1802 года И.Ф. Крузенштерн был назначен «начальником над двумя кораблями, которые назначено отправить в Камчатку и к северо-западным берегам Америки».
Подготовка к экспедиции заняла целый год. За это время в Англии были приобретены два шлюпа, а затем и сформированы их команды. Корабли вышли из Кронштадта 26 июля 1803 года. На борту шлюпа «Надежда» (им командовал Иван Федорович Крузенштерн) находилась дипломатическая миссия во главе с уполномоченным Российско-Американской компании в колониях Николаем Петровичем Резановым. Перед миссией стояла задача «открыть торг с Японией». Задача эта была чрезвычайно сложной. Ведь начиная с ХVII века Япония проводила политику самоизоляции. Вопреки довольно широко распространенному мнению японская самоизоляция не была абсолютной. Однако, торговля с внешним миром была в значительной степени ограничена. Только Китай, Корея, острова Рюкю, Голландия и ряд стран Юго-Восточной Азии могли присылать в Японию свои торговые корабли.
Н.П. Резанову предписывалось попытаться убедить японские власти предоставить русским свободу торговли и право направлять в Нагасаки несколько судов ежегодно. В случае несогласия японцев на прямую торговлю, Н.П. Резанов был должен добиться разрешения на обмен товаров между Россией и Японией при посредничестве айнов Урупа и Сахалина. Кроме того, российскому посланнику поручалось собрать дополнительные сведения об устье Амура и Сахалине.
26 сентября 1804 года «Надежда» вошла в Нагасакский залив. Почти полгода ожидало российское посольство ответа японского правительства на предложение начать переговоры. В конце концов, 23 марта 1805 года Н.П. Резанову было объявлено, что правительство Японии не может принять посла России, и не желает установления с ней торговых отношений. Россиянам предписывалось немедленно покинуть Японию.
Реакция Н.П. Резанова на данное решение японского правительства была крайне болезненной. Прежде всего, он подготовил и вручил японским представителям составленный в самых резких тонах. В связи с тем, что в вскоре Н.П. Резанов сделает попытку претворить в жизнь некоторые идеи, изложенные в данном документе, мы приводим его без каких-либо сокращаний.
"Я, нижеподписавшийся всепресветлейшаго государя императора Александра
1. Что в бытность мою в Нагасаки просил я именем всепресветлейшаго государя о торге, на которой посыланому в 1792 году Лаксману японское правительство дало позволение и потому происками министра...2 переменило слово свое и отказало.
2. Таковой поступок принудил меня показать японскому правительству, что российскому императору немного надобно способов привесть сию империю в те правила, которых требует уважение к соседственной дружбе столь высокаго лица, каково Всероссийскаго императора всемилостивейшего государя моего.
3. Известно мне, что неприятность между двумя империями произошла против воли Тензин-кубосского величества3, а едиными хитростями сказанного министра, то чтоб остановить несчастныя последствия требую я, чтоб..., как нарушитель спокойствия народнаго, был лишен места, примерно наказан, и чтоб японский двор посредством голландской фактории доставил в С.-Петербург немедленно ко всемилостивейшему государю моему извинение, в то же время назначило на Матмае порт, в который можно приходить для торга обеих подданным не возбранно, два места для учреждения российской фактории, обещая японской империи, что утвердя торг к удовольствию обеих держав подданных, христианская религия не будет никакими наружными знаками отправляемы и все узаконения Японской империи строго будут соблюдаемы, что доказал я шестимесячным моим в Японии пребыванием.
4. Чтобы Японская империя далее северной оконечности острова Матмая отнюдь владений своих не простирала, поелику все земли и воды к северу принадлежат моему государю.
5. Японское правительство должно принять умеренность мою единым уважением моим к высокому лицу Тензин-кубосского величества.
6. В противном случае, буде никакого отзыва в С.-Петербург доставлено не будет и бездельник... не будет наказан, то не может японское правительство ничего иного ожидать, как что вторичное неуважение заставит меня принять те меры, которые в народе будут гибельны и не возвратныя произведут потери».
Время показало, что угрозы, содержавшиеся в меморандуме русского посла, не были пустым звуком. Именно тогда он впервые задумался о том, что Япония любой ценой должна быть открыта для русской торговли. Но все это прояснится позже. А пока «Надежда» была приготовлена к дальнейшему плаванию и 6 апреля 1805 года оставила Нагасаки и двинулась в направлении Сахалина.
12.2. Экспедиция Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова к Курильским островам.
Неудача миссии Н.П. Резанова, казалось, надолго похоронила надежды на установление торговых отношений между Россией и Японией. Однако, сам Н.П. Резанов считал, что еще не все потеряно. Он был уверен, что японский народ «желал торга сего» и в связи с этим ему нужно только усилить то, недовольство, которое было вызвано в японском обществе отказом правительства начать торговлю с Россией. И если не удалось решить поставленную перед посольством задачу путем переговоров — следует применить силу. «Надеюсь, — писал Н.П. Резанов, — что внутренний ропот скорее принудит горделивую державу сию к снисканию торговых связей с нами, когда сама она увидит, что вредить нам не в силах, но чувствовать от нас вред всегда должна будет не имея при том ни малейших к отвращению оного способов...»
Так появился план военной экспедиции против японских поселений на Сахалине. Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что, принимая данное решение, Н.П. Резанов не имел на это никаких полномочий от российского правительства, и по российским законам вполне мог понести самое суровое наказание. Кстати сам несостоявшийся посол это прекрасно понимал. Лучше всего об этом говорят его письма, направленные в Санкт-Петербург вскоре после возвращения из Японии.
«Я не думаю, чтобы Ваше Величество вменили мне в преступление, когда, имев теперь достойных сотрудников..., пущусь на следующий год к берегам японским разорить на Матсмае селение их, вытеснив их с Сахалина и разнести по берегам страх, дабы, отняв между тем рыбные промыслы и лиша 200 000 человек пропитания, тем скорее принудить их к открытию с нами торга... — пытается объяснить Н.П. Резанов Александру I свои предстоящие действия. — Накажите меня как преступника, что не сождав повеления, приступаю я к делу: но меня еще совесть более упрекать будет, ежели пропущу я понапрасну время...»
Примерно те же настроения заметны в письмах Н.П. Резанов министру коммерции Николаю Петровичу Румянцеву: «Может быть, почтен я буду преступником, что приступил к началу сего проекта моего, но готов я принять наказание, а объясню здесь, что побужден был к тому славою государя и любовью к отечеству, для которых всегда собою жертвовал...»
Для исполнения своего не санкционированного российским руководством плана Н.П. Резанов выбирает двух исполнительных, инициативных, необыкновенно смелых и в то же время несколько наивных морских офицеров, находившихся на службе в Российско-Американской компании. Этими офицерами были командир брига «Юнона» лейтенант Николай Александрович Хвостов и командир тендера «Авось» Гавриил Иванович Давыдов.
8 августа 1806 года Н.П. Резанов вручает Н.А. Хвостову секретную инструкцию, основная часть которой была посвящена Сахалину.
"На Сахалине обитает весьма добронравной и одинаковой с жителями северной части Матмая народ айно, которой японцы совершенно поработили. В губе сей имеют они на обоих сторонах ея фактории для рыбной ловли и не более как с 1796 г. водворились. Приезжают в половине апреля, обирают зимою добытой жителями звериной промысел и, употребляя их в работы свои, живут до октября, пока лов производится. Компания купцов из Осакки предприняла торг сей и правительство на правом со входа берегу содержит двух офицеров с некоторым числом военнослужащих для караула, которыя на лето из Матмая посылаются, но никогда не зимуют. Главное селение сие лежит при одной бухточке, содержит казармы офицерския и купеческия, кумирню и 8 обширных магазинов. Пушек они не имеют. Далее во внутренность губы на другом берегу при устье речки лежит другая фактория, состоящая из одной огромной казармы и 8 магазинов. В лесу вокруг обоих селениев разбросаны времянныя юрты сахалинцов, из которых некоторых японцы вооружили копьями.
Во всей губе жителей до 500 человек. Дав вам понятие о состоянии острова сего, предписываю:
1. Войти в губу Анива и, буде найдете японские суда, истребить их; людей, годных в работу и здоровых, взять с собою, а неспособных, отобрав, позволить им отправиться на северную оконечность Матмая, сказав, чтоб никогда они Сахалина, как российского владения, посещать иначе не отваживались, как приезжая для торга, к которому всегда россияне готовы будут. В числе пленных стараться брать мастеровых и ремесленных.
2. Взятых оттуда японцов иметь вам в строгом присмотре на судне вашем, но не огорчать их, уверяя, что для их будет счастливее прежней, и потому сохранить им их собственность и всех их доставить в Ново-Архангельск.
3. Ежели силы позволят вам зделать высадку, то в таком случае стараться обласкать сахалинцов, уверить их, что принадлежат они такому монарху, под защитою котораго всегда спокойными быть должны; отличить старшин медалями, которых дватцать вам вручаю здесь, и одарить их сукном, капотами и другими вещьми на судне вашем имеющимися, о которых реестр вам прилагаю, а между тем произвесть с ними мену, чтоб узнать образ оной.
4. Что найдете в магазинах, как-то: пшено, соль, товары и рыбу, как принадлежащее целому купеческому обществу, взять все с собою, а последней сколько можно, буде же которыя магазины будут ею наполненныя и одаль строения, таковыя зжечь, оставляя казармы и всякое строение в целости впредь для удобнейшаго соотчичам нашим водворения.
5. Из кумирни забрать все идолы и, захватя одного бооза или должность его отправляющаго, взять с собою в Америку, где японцы, при свободном отправлении веры их более к водворению найдут удовольствия и впоследствии времяни обзаведясь, будут нам привлекать своих соотчичей. Исполня же все сие, следовать вам в порт Ново-Архангельск обоими судами.
6. В разсуждении сахалинцов и японцов всюду, где ни встретите вы их, стараться первых привлекать ласками, а вторым делать вред изтреблением судов их, но всюду сколько можно сохранять человечество, ибо весь предмет жестокости не против частных людей обращен быть должен, но против правительства, которое, лишая их торговли, держит в жестокой неволе и бедности и, следовательно, всякое японцам зделанное снисхождение обратит их более к заключениям о россиянах, что они великодушны, и тогда столько же из страха, сколько из благодарности принужденными найдутся искать торговли...
8. Ежели, паче чаяния, великое количество японских судов превзойдет силы ваши, то само по себе следует, что лишитись вы возможности исполнить предписанное. Между тем, не менее будет ваше дело стараться, буде можно истребить суда их, поступая с японцами как в четвертом и пятом пункте означено.
9. Стараться у японцов разведать, где имянно они на других островах гряды Курильской водворились, какия получают звери, на какие товары меняют, куда збывают мягкую рухлядь, в каком количестве какой зверь у них расходиться может, сколько судов в которое время куда отправляются, и есть ли у них по гряде где селения и способный гавани. Для лучшаго к получению сведений облегчения прилагаю вам словарь японскаго и небольшой сахалинскова, предоставляя вам последней умножить новым собранием слов, стараясь весьма верно записывать выговор их, и оныя доставить...
11. По прибытии нашем в Охотск обязать на судне вашем всех подпискою, чтоб никто не разглашал о намерениях експедиции сей и чтоб исполнение ея в совершенной тайне было«.
Кроме сахалинской экспедиции Н.А. Хвостову было поручено провести «обозрение»
В конце сентября 1806 года бриг «Юнона» под командой Н.А. Хвостова вышел из порта Охотск и взял курс на Сахалин. 6 октября 1806 года русский бриг бросил якорь в заливе Анива. На следующий день часть экипажа высадилась на берег и посетила селение Кусюнкотан (по русским источникам — Томари-Анива), которое являлось важнейшим рыболовным промыслом японцев на Сахалине.
8 октября Н.А. Хвостов провозгласил Сахалин владением России. Вот как описывает эту церемонию сам командир «Юноны»: "В
После этого российские моряки разорили все найденные ими на берегу залива Анива японские магазины и фактории, захватили в плен четверых японцев. Находившиеся на японских складах товары были частично захвачены (всего на «Юнону» было погружено до 1000 пудов риса, до 100 пудов соли, а также невода, посуда, другие предметы), частично по предложению Н.А. Хвостова разграблены айнами. Затем все японские постройки и запасы строевого леса были сожжены. 16 октября «Юнона» покинула залив Анива и отправилась на Камчатку, где соединилась с тендером «Авось» под командованием мичмана Г.И. Давыдова.
Перезимовав на Камчатке, 1 мая 1807 года «Юнона» и «Авось» покинули Авачинский залив и взяли курс на Курильские острова. Перед Н.А. Хвостовым и Г.И. Давыдовым стояла задача обследовать остров Уруп и выяснить судьбу основанного там русского поселения. Однако из-за штормов и туманов русские корабли прошли мимо названного острова и в середине мая оказались у берегов острова Итуруп.
19 мая русские моряки высадились на берег, где нашли небольшое японское селение. «Заведение сие было для соления рыбы, работы отправлялись курильцами, а малое число японцев надсматривало только над ними, — отмечал Г.И. Давыдов. — Два магазейца, сделанные из травы и жердей, были набиты солью, соленою и сушеною рыбою и жиром рыбьим в бочонках или закупоренных кадках... Около селения находилось до
24 мая русские корабли атаковали Сяна — самое крупное поселение японцев на Итурупе. Сравнительно многочисленный гарнизон Сяна (не менее 300 человек) был разгромлен. Магазины японских купцов и промышленников были разграблены, а само поселение сожжено.
27 мая русские корабли покидают Итуруп. Посетив Уруп, «Юнона» и «Авось» 10 июня вошли в залив Анива. Предав огню оставшиеся на анивском побережье японские строения, Н.А. Хвостов и Г.И. Давыдов двинулись в направлении Хоккайдо. В районе небольшого острова Пик-де-Лангль (у северозападной оконечности Хоккайдо) они встретили и сожгли четыре японских судна. Находившийся на судах груз (рис, рыба, соль) был захвачен.
Своевольные действия Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова не были поддержаны российской администрацией. Н.П. Резанов, на котором лежала главная ответственность за организацию экспедиций по уничтожению японских селений на Сахалине и Курильских островах и захвату и уничтожению японских судов у побережья Хоккайдо, уже не мог что-либо сказать в защиту как своего предприятия, так и его исполнителей. По дороге из Охотска в Санкт-Петербург он серьезно заболел и 1 марта 1807 года умер в Красноярске.
Что же касается Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова, то сразу же после возвращения из своей секретной экспедиции они были арестованы начальником Охотского порта И.Н. Бухариным. Последний считал, что самовольные действия против японцев нанесли ущерб интересам России. А в конце 1808 года император Александр I накажет Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова за самовольство тем, что откажется наградить их боевыми орденами за исключительную храбрость, проявленную во время войны со Швецией, куда наши герои попали сразу после возвращения из Сибири.
Однако в Японии обо всем этом не знали. Японцы считали, что военный конфликт с Россией только начинается. «Значение поступков Хвостова и Давыдова для истории русско-японских отношений, — отмечал российский востоковед Д.М. Позднеев, — было в полном смысле слова катастрофическим. Мы произвели буйство на чужой территории и предали дело полному забвению. Нелепость подобного поведения русских властей находила себе одно только извинение в отсутствии у них всякого представления о том, что такое японцы. Они не знали, что это народ старой культуры, самолюбивый, никогда не видевший на своей территории неприятельских войск и чрезвычайно гордившийся этим». Дерзкие действия двух русских офицеров были восприняты в Японии как вызов и предупреждение всему японскому народу. «Вся страна, объятая жаждой мести, пришла в движение». Впервые в истории Японии на повестку дня был поставлен вопрос о войне с Россией. При этом мысль о войне оборонительной сразу отвергалась.
В специальном докладе «Общие соображения об обороне морского побережья» видный политический деятель Японии Мацудайра Саданобу ставил вопрос о нанесении ответного удара: "Если иностранцы (т.е. русские) должны будут двинуться сюда, то они прежде приготовят суда, выяснят всю свою силу, и только потом определят, должно ли быть выполнено известное дело. Они, конечно, не будут более действовать так, как они поступали в отдаленных Эдзосских землях5 с одним или двумя судами. Тем более, следуя прецеденту, они не произведут неожиданного нападения на Нагасаки. С нашей стороны также, не зная во всех подробностях неприятеля, как можно организовать и строить оборону? Так, если бы имелось в виду издать распоряжение о том, чтобы произвести нападение на Россию, то на подвластные ей острова Эдзосские6 или Камчатку можно было бы устроить такое неожиданное нападение с небольшим числом солдат, посаженных на одно или два судна. Однако, если будет издано предписание о том, чтобы войти в гавань столицы России и захватить ее, то это едва ли возможно будет выполнить с одним или двумя судами. Во всяком случае для этой цели необходимо будет приготовить людей и суда. Хотя бы это и было бесполезно, но если уже посылать в русскую столицу и ее гавань одно или два судна, то необходимо прямо избрать лиц, обрекших себя на верную смерть, без этого идти туда невозможно».
Практически одновременно в правительство со своим проектом отмщения русским обратился самурай Хираяма Кодзо. «Безобразные варвары не больше, как животные. Если же они животные, то и нападению на них нельзя применять обычно практикующихся правил. Они недостойны того, чтобы из-за них беспокоить высоких людей, высоких чиновников и употреблять в дело военных советников и солдат... Хотя мы живем ... в просвещенное царствование, но ... во всех провинциях и городах существуют люди испорченные, упорные в своих преступных привычках, которые не могут быть исправлены. Если мы заставим их сражаться с варварами, то это и будет равносильно древнему сказанию, что „нужно пользоваться варварами, чтобы разбивать варваров же“. Прошу поэтому разрешения, чтобы ... мне было дано предписание исправить разбойников, негодных хулиганов, воров и лиц, подобных потерянным азартным игрокам, и просить о назначении им жалованья. Заключенные в тюрьмы преступники, осужденные на смертную казнь или ссылку, должны быть прощены и обращены в солдаты. Сердца их очень злы и испорчены и они нисколько не заботятся о смерти и жизни. Если только им будет обещана хотя бы небольшая выгода, они нисколько не будут заботиться о себе и беречь себя. Если будет 1000 таких солдат, то их окажется совершенно довольно, чтобы прогнать разбойников, которые вторглись в страну и возвратить обратно тех, кто захвачен в плен на восточных границах Эдзосских земель. Я ... утверждаю, что буду в состоянии охранить страну только с 1000 человеками своих солдат. Если мне будет разрешено идти, то я или умру, или возвращусь с победою, но клянусь, что не буду стоять с русскими разбойниками под одним небом».
К счастью данные проекты в конце концов не нашли поддержки в японском правительстве и так и не были осуществлены. Тем не менее ответные действия имели место. В Эдо прекрасно понимали, что тех незначительных сил, которыми располагали князья Мацумаэ, было явно недостаточно для борьбы с внешней угрозой, ярким показателем которой стали события
Кроме того, были сорваны планы Российско-Американской компании по колонизации Сахалина. Дело в том, что в августе 1808 года руководству Российско-Американской компании удалось получить разрешение императора Александра I на учреждение своих поселений на острове. Однако воспользоваться этим разрешением компания не сумела. Сначала не нашлось подходящего для доставки на Сахалин переселенцев судна. Затем экспедиции помешали переговоры о возвращении из японского плена русского мореплавателя В.М. Головнина. Ведь подобная операция могла бы сорвать переговоры.
12.3. Исследование Курильских островов экспедицией В.М. Головнина. Японский плен В.М. Головнина.
Василий Михайлович Головнин родился в 1776 году. В пятилетнем возрасте был записан сержантом в Преображенский полк. Очень рано потеряв родителей, был определен в Морской кадетский корпус. Еще будучи гардемарином принял участие в русско-шведской войне. В январе 1793 года был произведен в офицеры и с тех пор практически без перерывов находился в походах. В 1802 году был командирован в Англии, где почти четыре года служил на судах королевского флота. В числе его командиров был выдающийся английский флотоводец Горацио Нельсон. Вскоре после возвращения в Россию В.М. Головнин был назначен командиром шлюпа «Диана», отправлявшегося для исследования северной части Тихого океана.
В 1810 году Адмиралтейский департамент принял решение поручить В.М. Головнину описание южных Курильских островов, Татарского берега и Шантарских островов. Однако полностью выполнить данное поручение В.М. Головнину не удалось.
Дело в том что, проведя весьма результативные исследования ряда островов Большой Курильской гряды, расположенных к югу от пролива Надежды, русские моряки подошли к берегам острова Кунашир. Именно в это время на шлюпе «Диана» возникают проблемы с продовольствием и В.М. Головнин, узнав о том, что на крайней южной оконечности Кунашира есть небольшая японская крепость, направляет туда свой корабль. Войдя и залив, который в дальнейшем на русских картах будет назван залив Измены, и поставив шлюп «Диана» недалеко от японской крепости, В.М. Головнин делает попытку договориться с ее обитателями о приобретении у них питьевой воды, продовольствия и дров. После нескольких неудачных попыток начать диалог с японцами русские моряки, наконец, получают приглашение посетить стоявшую на берегу залива небольшую крепость Томари. И 11 июля 1811 года командир «Дианы» в сопровождении шести членов экипажа и переводчика айна высадился на берег и направился для переговоров с японцами.
«Пристали мы к берегу подле самой крепости..., — вспоминал впоследствии сам В.М. Головнин. — Войдя в ворота, я удивился множеству представившегося мне народа — одних солдат, вооруженных ружьями, стрелами, копьями, было от 300 до 400 человек. Они сидели вокруг довольно пространной площади на правой стороне ворот, а великое множество курильцев с луками и стрелами окружали палатку, из бумажной полосатой материи сделанную, которая стояла против площади на левой стороне ворот, в расстоянии от оных шагов в тридцать. Мне в голову никогда не приходила мысль, чтоб в такой маленькой крепостце могло быть столько вооруженных людей. Надобно думать, что пока мы были в сей гавани, они сбирали их из всех ближних мест».
После почти трехчасовых переговоров, в ходе которых японцы выспрашивали своих гостей о русских силах на Дальнем Востоке, начальник японского гарнизона внезапно заявил, что «ничем снабдить нас не может без повеления матсмайского губернатора..., а пока на донесение его не последует решения, он хочет, чтобы один из нас оставался в крепости аманатом». Такое развитие событий оказалось полной неожиданностью для русских моряков. В.М. Головнин категорически отказался выполнить требование японцев и сделал попытку покинуть крепость. Однако данная попытка была пресечена японцами, которые быстро захватили в плен всех столь неосмотрительно пришедших в их крепость русских моряков.
В.М. Головнин и его товарищи провели в японском плену более двух лет. Они были освобождены в значительной степени благодаря настойчивости помощника В.М. Головнина Петра Ивановича Рикорда и редким душевным качествам японского купца Такадая Кахээ.
Стремясь хоть как-то повлиять на японцев, удерживавших в плену его командира, П.И. Рикорд в сентябре 1812 года захватил у берегов Кунашира японское торговое судно и взял в заложники Такадая Кахээ и нескольких его матросов. Однако вскоре японский купец проникся большим сочувствием к русским морякам, которые не имели никакого отношения к бесчинствам Н.А. Хвостова, и сделал все возможное, чтобы убедить в этом японскую администрацию. В конечном счете, именно Такадая Кахээ сыграл ключевую роль в урегулировании конфликта между Россией и Японией. Получив от представителей сибирской администрации (начальника Охотского порта М.И. Миницкого и иркутского губернатора Н.И. Трескина) заверения в том, что набеги на Сахалин и Итуруп носили самочинный характер, японцы в октябре 1813 года отпустили русских моряков.
Конфликт был исчерпан. Россия была вынуждена признать, что на Курильских островах существует японская сфера влияния, в которую ей лучше не вторгаться, и недвусмысленно четко обозначить южную границу своих владений на Курильских островах. В новых привилегиях, дарованных Российско-Американской компании 13 сентября 1821 года императором Александром I, крайним владением Российской империи на Курилах был назван южный мыс острова Уруп.
Таким образом, организованная Н.П. Резановым авантюра закончилась полным провалом: Япония не только осталась, но и укрепила свои позиции на Сахалине и Курильских островах; первый русско-японский торговый договор был заключен только полвека спустя; отношения между Россией и Японией с самого начала были омрачены территориальной проблемой.
12.4. Южные Курилы после урегулирования первого русско-японского конфликта.
После урегулирования первого русско-японского вооруженного конфликта обе стороны вплоть до середины
Убедившись в отсутствии угрозы со стороны России, японское правительство надолго потеряло какой-либо интерес к Курильским островам. Уже в 1814 году Япония вывела отсюда свои войска. В 1821 году сегунат, который с 1808 года осуществлял непосредственное управление землями Эдзо8, вернул их под управление князей Мацумаэ.
После этого японская активность к северу от Хоккайдо в течение длительного времени ограничивается в основном деятельностью частных торговцев и промышленников. Без реальной угрозы с севера и японское правительство, и администрация княжества Мацумаэ не видели весомых причин для того, чтобы расходовать значительные средства на колонизацию Сахалина и Курильских островов. Вплоть до конца
12.5. Северные Курилы после урегулирования первого русско-японского конфликта.
В
Как отмечал Валерий Орионович Шубин, который, вне всякого сомнения, является одним из лучших знатоков истории колонизации Российско-Американской компанией Курильских островов, «суть проекта основывалась на старой идее Г.И. Шелихова об использовании Урупа в качестве сельскохозяйственной колонии». Первенствующий директор и крупнейший акционер Российско-Американской компании Михаил Матвеевич Булдаков следующим образом обосновывал данный проект: «... остров сей находится в широте 46° и по опытам учиненным Звездочетовым, весьма удобен к плодородию. Климат там умерен: лето начинается в апреле, а зима в декабре. Воздух очень чист, свеж, и, хотя туманы случаются нередко, но не приносят никакого вреда ни людям, ни произрастаниям. Словом, местное его положение таково, что он может некогда сделаться житницей бесплодного Охотского края и всего полуострова Камчатка».
Для успешной реализации проекта руководство компании просило министра финансов дать разрешение на приобретение у помещиков десяти семейств хлебопашцев. В дальнейшем предполагалось обратить купленных компанией крепостных в свободное состояние и, освободив на десять лет от платежа податей, направить их на остров Уруп. При этом компания брала на себя обязательство снабдить переселенцев семенами, скотом, орудиями труда и другими необходимыми для жизни вещами. Вслед за первой партией переселенцев на Уруп компания планировала послать еще две, с тем чтобы довести русское население Урупа до тридцати семейств. Как отмечает В.О. Шубин, автор проекта М.М. Булдаков был уверен, что «через несколько лет дело пойдет успешно и хлеб можно будет вывозить в колонии».
Проект по заселению Урупа был рассмотрен министерством финансов и министерством внутренних дел. Признав идею о заселении Урупа полезной, руководители названных министерств нашли «способ, для того предлагаемый» неудобным. Дело в том, что по российским законам Российско-Американская компания не имела права покупать крестьян в собственность.
Появление столь экзотического проекта, вызванного скорее энтузиазмом, чем зрелым размышлением было связано с целым рядом факторов. Прежде всего, следует иметь в виду, что территории, находившиеся под контролем Российско-Американской компании, постоянно испытывали нужду в продовольствии. А в некоторые годы положение становилось просто катастрофическим. Так в 1823 году главному правителю русских колоний было предложено опираться на собственные силы, а не ждать помощи из России. Именно в свете политики «опоры на собственные силы» и следует понимать проект по созданию на Урупе земледельческой колонии. Кроме того, хорошей питательной почвой для всякого рода аграрных фантазий служила крайне слабая изученность климата, рельефа и почв Урупа. Глядя на географическую карту и вдохновляясь тем, что остров Уруп находится на одной широте с самыми плодородными регионами России, прожектеры фантазировали на тему снабжения американских колоний России выращенным здесь хлебом. Только с началом колонизации Урупа выяснится его абсолютная непригодность для создания земледельческой колонии.
Гораздо более серьезными оказались проекты, связанные с созданием Российско-Американской компанией на Курильских островах своих промысловых поселений. В середине
16 апреля 1826 года Главное правление Российско-Американской компании направило Главному правителю российских колоний в Америке Матвею Ивановичу Муравьеву письмо, которое, по мнению В.О. Шубина, «на многие годы предопределило дальнейшую судьбу освоения русской части Курильских островов вообще и острова Уруп в частности».
В письме в частности говорилось: «...по всей гряде Курильских островов компания не имеет ни одного заселения, хотя с достоверностью полагать можно, что в тамошних водах много водится морских бобров и что от заведения там промышленности должно ожидать значительных выгод: там умеренный климат, и на полуденной стороне если не хлеб, то по крайней мере огородные овощи могут родиться в изобилии; не может быть недостатка в рыбе и дичи... Неуспехи прежде бывшего на 18 острове отряда приписать должно единственно тому, что не было там вопреки предложениям покойного Г.И. Шелихова алеутов с байдарками, без которых всякое покушение на промысел в Курилах будет бесполезно, при том же главным предметом тогдашнего в Курилах отряда, было разведение там хлебопашества, но теперь, по полной безнадежности своей, не должно иметь здесь места. Намерение Главного правления состоит единственно в том, чтобы сделать на одном из Курильских островов прочную оседлость, к чему без сомнения 18 остров (Уруп) может быть самым удобным, и производить там промыслы морских и земноводных зверей».
М.И. Муравьеву предписывалось сформировать в Ново-Архангельске из кодьякских алеутов с байдарками Курильский отряд, снабдить его всем необходимым «для первого обзаведения и промышленности» и на специальном судне отправить на Курильские острова.
Данное указание руководства компании будет выполнено уже новым Главным правителем колоний Петром Егоровичем Чистяковым. В мае 1828 года П.Е. Чистяков направил к берегам острова Уруп бриг «Байкал» под командованием мичмана Адольфа Карловича Этолина. На борту «Байкала» находился Курильский отряд, включавший 12 русских промышленников и 49 алеутов. Руководителем отряда был назначен опытный промысловик Сысой Слободчиков.
В июне 1828 года бриг «Байкал» подошел к океанскому берегу острова Уруп и высадил Курильский отряд на берегу бухты, которая впоследствии получит название «бухта Алеутка». Для строительства нового поселения Российско-Американской компании были выгружены строевой лес и доски. Для обороны от возможного нападения со стороны японцев отряд получил четыре небольшие пушки. Кроме того Курильский отряд получил рассчитанный на два года запас провизии, две большие байдары для перевозки грузов и двадцать байдарок для промысла, другие товары и припасы. И русские, и алеуты были вооружены исправными ружьями.
Новое русское поселение на Урупе сразу же оправдало все затраты, связанные с его созданием. Уже через год после высадки Курильского отряда на это остров оттуда было вывезено пушнины (прежде всего меха калана) на колоссальную по тем временам сумму в восемьсот тысяч рублей ассигнациями.
В связи с тем, что калан является одним из наиболее редких и ценных морских млекопитающих, обитающих на территории Сахалинской области, было бы полезным дать читателям более подробную информацию об этом животном. Одно из лучших описаний калана (или морского бобра) принадлежит Георгу Вильгельму Стеллеру, который в
"Мех морского бобра, кожа которого слабо прилегает к телу и во время бега колышется во все стороны, настолько превосходит по длине, красоте и темному цвету мех речного бобра, что последний не может выдержать с ним никакого сравнения...
По образу жизни морской бобр так же интересен и приятен, как весел и забавен по нраву; к тому же это очень ласковое и влюбчивое животное. Когда он бежит, блеск его меха превосходит самый черный бархат. Каланы предпочитают держаться семейно: самец лежит с самкой, тут же полувзрослые детеныши, или кошлаки, и маленькие сосуны — медведки. Любовь родителей к детенышам так велика, что ради них они готовы повергаться явной, смертельной опасности, и если у них отнимут маленьких, то они громко рыдают, почти как дети. Тоска их бывает так велика, что они в неделю-две делаются больными, слабыми и не хотят уходить с берега. Самок морских бобров можно круглый год видеть с детенышами. Они мечут зараз только по одному... Детеныши рождаются зрячими и всеми зубами. Самки носят их во рту, а в море — лежа на спине и обхватив передними лапами. Они играют с ними, как любящая мать, подбрасывают вверх и ловят, словно мячик, толкают в воду, чтобы те учились плавать, берут опять к себе, когда те устанут, и целуют совершенно как люди. Как бы охотники ни преследовали самку в воде или на суше, она не выпустит изо рта детеныша, разве только в крайности или в минуту смерти... Если же самке удастся счастливо избегнуть опасности, то она, достигнув моря, начинает так забавно насмехаться над своими преследователями, что без улыбки удовольствия нельзя смотреть на нее. В таких случаях самки становятся в воде на дыбы, подобно человеку, и прыгают в волнах, то, приставив передние лапы ко лбу, как будто защищая ими от солнца глаза, то ложатся на спину и гладят себе передними лапами живот или бросают в воду маленьких и снова ловят их и т.п.
Если калана настигнут и ему не удается убежать, он фыркает и шипит, подобно кошке. Если его ударить при этом, он ложится на бок, подгибает задние ноги, а передними закрывает глаза и таким образом приготовляется умереть. Мертвым он лежит, как человек, вытянувшись и крестообразно сложив на груди передние лапы...
Движения морских бобров необыкновенно грациозны и быстры: они отлично плавают и очень быстро бегают, и нет ничего красивее этого животного, когда оно бежит. Замечательно, что животное бывает тем бодрее, умнее и проворнее, чем прекраснее у него мех. Совсем седые, по-видимому, очень старые бобры необыкновенно умны, вследствие чего их крайне трудно ловить. Самые плохие, имеющие одноцветно-бурый мех, большей частью неповоротливы, сонливы и глупы. Во время сна они лежат на земле свернувшись, как собаки; а, выходя из воды, отряхиваются и чистятся передними лапами, как кошки.
Калан, которого по качеству его меха несправедливо считают за бобра, называя камчатским бобром, в сущности, настоящая выдра и от речной выдры отличается только тем, что живет в море, почти вдвое больше ее, но по красоте меха он действительно напоминает бобра...
Охотились мы на них следующим образом: обыкновенно вечером или ночью мы выходили по двое, по трое или по четыре человека вместе с длинными крепкими дубинами и шли к берегу против ветра, по возможности осторожно, внимательно озираясь во все стороны. Как только мы усматривали спящего калана, один из нас тихонько отделялся и подползал к животному на четвереньках; другие же тем временем заграждали ему дорогу к морю. Когда калан настолько был уже близок к нам, что его можно было настигнуть одним прыжком, мы разом кидались на него и убивали несколькими ударами по голове. Если же он удирал от нас, прежде чем мы успевали окружить его, то мы пускались вдогонку и загоняли его от берега в глубь острова, так что, наконец, как бы скоро и ловко животное ни бегало, оно все-таки утомлялось, и тогда его легко можно было убить. Когда мы нападали на целое стадо каланов, что случалось нередко, — то каждый охотник выбирал животное, которое было к нему ближе, и дело шло еще успешнее...
Жители Курильских о-вов отправляются весной в легких лодках, на которых сидит по шесть гребцов, одному рулевому и одному стрелку, на 10 и более верст в море. Заметив калана, они начинают изо всех сил грести на него, но животное, в свою очередь, удирает от них. Когда лодка приблизится, рулевой и сидящие впереди стрелки пускают в животное стрелы. Если при этом они не попадают в цель, то все-таки вынуждают нырнуть и потом подкарауливают, когда оно снова покажется на поверхности, чтобы пустить в него новую стрелу. По поднимающимся пузырькам туземцы вполне могут следить за направлением бобра, и рулевой по этому следу направляет лодку... Когда преследуемое животное так утомится, что совсем уже не состоянии нырять, охотники убивают его или стрелой, или, когда оно близко, копьем. Если каланам случится попасть в сети, которыми их также ловят, они приходят в такое отчаяние, что даже начинают грызть друг друга. Иногда они сами себе откусывают ноги с отчаяния, что видят их запутанными...
Ничего не может быть ужаснее, как охотится за каланами во время ледохода, когда за ними приходится гнаться по плывущим льдам и убивать дубинами. Обыкновенно в это время бывает такая буря и метель, что едва можно держаться на ногах, и все-таки охотники не боятся даже ночью ходить на такую охоту".
Успехи Курильского отряда в охоте на каланов привели к тому, что кроме промыслового поселения на острове Уруп Российско-Американская компания создает свои селения и фактории на островах Симушир, Шумшу и Парамушир.
