Народы Курильских островов и сопредельных территорий в эпоху средневековья. Начало японской колонизации Хоккайдо и ее роль в истории айнов.
8.1. Археологические данные о народах Сахалина, Хоккайдо и Курильского архипелага на рубеже I и II тысячелетия.
Врезультате расселения на удаленных друг от друга территориях островного мира, на которых в течение долгого времени уже проживали палеоазиатские народы, племена мигрантов мохэ постепенно удалялись друг от друга в культурном, и этническом отношении. Это очень хорошо заметно по археологическим источникам, которые позволяют говорить о наличии в изучаемом регионе, как минимум, четырех локальных культур. Вероятно, они соответствовали каким-то потестарным образованиям, каковыми, как нам кажется, являлись племенные союзы Х-ХIII вв.
Наиболее активно ассимилятивные процессы протекали на стыке отдельных регионов. На Северном Сахалине и Нижнем Амуре, а также на стыке Сахалина и Хоккайдо, Хоккайдо и Хонсю, на Средних Курилах, а также Курильских островов и Камчатки возникли контактные зоны интенсивного культурного и этнического обмена. С севера и запада отмечается влияние государств континента, а с юга - усиливающееся воздействие Нихон и протоайнов - кувэй. На смену керамике Эноура приходит керамика минами-кайзука, деградация охотских культур отражает очередной рубеж смены господствующего населения на островах. В X веке происходит формирование новых локальных центров: на севере; в средней части; а также на юге и западе острова Сахалина. Различия между этими центрами-культурами выделены, прежде всего, по археологической керамике. Каково было этническое содержание этих локальных культур в X-XIII вв. можно судить в большей степени по историческим источникам, о чем речь пойдет ниже. С археологических позиций можно утверждать, что в X веке в регионе появляются новые по сравнению с предыдущим периодом культуры, отличающиеся по комплексу признаков от культуры типа Найфельд-Эноура на Курилах и востоке Хоккайдо. Объединять локальные культуры VII–X и X-XIII вв. в рамках одной охотской культуры нельзя - они сходны лишь по северному источнику происхождения. Вместе с тем, надо помнить и то, что какая-то часть местного населения всегда сохранялась в составе племен вновь прибывших переселенцев, что естественным образом отражалось в археологических источниках.
Локальная культура Северного Сахалина X-XIII вв. представлена плоскодонными сосудами с прочерченным орнаментом, она наиболее широко представлена на стоянках по берегам заливов Чайво и Пильтун на северо-востоке острова. Керамика Среднего Сахалина представлена другим типом - также плоскодонными сосудами с плоским дном и сетчатым орнаментом, иногда крестами, оттисками в виде медвежьих лап и т.д. Центр этой культуры приурочен к озеру Невское. Айны называли это озеро Тарайка. Это же имя получила в 30-е гг. XX в. и найденная здесь керамика. Штамповая керамика характерна и для амурской тэбаховской культуре этого периода. Это означает, что изменения декоративного стиля в бытовом искусстве Сахалина происходит в одном русле с аналогичными процессами в Приамурье, где на историческую сцену выходят чжурчжэни и цзилеми.
На юге и западе Сахалина почти повсеместно, а также неожиданно в Тымовской долине и на Нижнем Амуре была обнаружена самая многочисленная керамика этого периода, известная в науке под названием минами кайзука1. Она имеет ряд принципиальных отличий от предшествующей ей керамики Найфельд-Эноура. Минами кайзука, это плоскодонные сосуды биконической или усеченно-конической формы. Венчик у них плоский, ровный, налицо отказ от вычурной лепнины керамики Эноура в пользу рельефа, выполненного оттисками штампа и прочерчиванием. Культура «минами кайзука» распространилась на большой территории от Нижнего Амура до о-ва Монерон стремительно, что указывает на скачкообразный характер изменений. Предполагаем, что это связано с продвижением на Сахалин группы племен с Нижнего Амура. Однако на ряде стоянок видим смешение стилей прежнего и нового периода. Предполагаем, что описанные выше локальные культуры северного и среднего Сахалина сосуществовали с господствующей культурой минами-кайзука и это отражает совместное проживание в X-XIII вв. на острове разных этносов. Характерный для новой керамики орнамент в виде параллельных линий и треугольников, отмечен в смешении с лепным орнаментом типа Найфельд-Эноура на поселении Свободное 1 на юго-востоке Сахалина. Поэтому некоторые ученые считают, оба типа керамики родственными друг другу и располагают их в рамках одной охотской культуры.
Мы же считаем, что изменение керамического стиля в Х в. должно было отражать новые этнические и культурные веяния, вызванные крупными историческими событиями. По одному мнению, керамический стиль нового типа впервые возникает на Нижнем Амуре, так как там тоже найдена такая керамика, другие помещают центр его формирования на Сахалин, где он распространен наиболее широко. Поселения новой сахалинской культуры наиболее многочисленны, они встречаются почти на каждой речушке, что прямо указывает на перенаселенность острова. Радиоуглеродные даты этой культуры лежат в рамках X-XIII вв. Характерной чертой являются шестиугольные жилища, но не вытянутой, как в охотской культуре, а почти округлой формы. На поверхности эти полуземлянки выглядели как большие шатры с перекрытием из тростника или дерна. Некоторые из жилищ глубокие, до полутора-двух метров, это зимние землянки, особенно характерные для Северного Сахалина. В XII веке в сахалинских жилищах появляются глинобитные печи каминного типа. Вместе с тем в центре пола, как и раньше, располагался очаг, который служил главным местом в доме. Эту новинку, скорее всего, принесли на Сахалин кувэй, переселившиеся с Хоккайдо. Для протоайнской культуры Сацумон печи были типичны, они располагались в каждом доме.
Протоайны были не единственным народом, мигрировавшим на этом этапе на Сахалин. В связи с гибелью Бохайского царства в 926 году и возникновением государства воинственных кочевников - киданей Ляо (916-1125 гг.), в Приамурье на какое-то время возникает своеобразный вакуум власти. Кидани совершают ряд карательных операций на север и, вероятно, из-за этого племена амурских чжурчжэней приходят в движение. Археологи отмечают, что на всех трех территориях - Сахалине, Хоккайдо и Курилах в X-XIII вв. широко распространяются изделия с материка - бронзовые наборные пояса, колокольчики и зеркала, мечи, станковая керамика2 и т.д. Кроме того, мы находим на Сахалине совершенно новое для него явление - погребение по обряду кремации - влияние с континента. Обязательной частью погребального инвентаря становятся бронзовые бляшки наборных поясов - характерная деталь одежды воина-наездника. Самые ранние из этих изделий датируются X веком. Вероятно, острова неоднократно становились местом, где спасались от преследования киданей дружины амурских племен. На этом этапе раннего средневековья на острове становится больше поселений, укрепленных валами и рвами. Население Сахалина вновь становится объектом экспансии и покорения воинскими дружинами. Новая страница в истории острова связана с чжурчжэнями, цзилеми и кувэй.
8.2. Чжурчжэни и империя Цзинь.
Разгромив королевство Бохай, империя Ляо не смогла обеспечить спокойствие на захваченной территории. На протяжении большей части X и даже в XI вв. кидани сталкивались с упорным сопротивлением мохэских племен. Именно в это время в письменных источниках появляются упоминания о чжурчжэнях. Типичными чертами чжурчжэньской культуры были: коневодство, выращивание пшеницы и развитая металлургия черных и цветных металлов, собственная письменность, а также развитая торговля с соседями и высокий уровень военного дела и воинского искусства. Характерна любовь чжурчжэней к золоту.
Основная масса исследователей сходится во мнении, что чжурчжэни ведут свое происхождение от мохэ и являются предками манчжуров и современных народов Приамурья. Однако на наш взгляд, этнический состав чжурчжэней был несколько сложнее. Как отмечает Э.В. Шавкунов, первое достоверное сообщение о чжурчжэнях относится к началу X века. Оно связано с антикиданьским восстанием бохайцев, разгоревшимся в 929 году. После подавления восстания по указу киданьского императора было переселено в районы южнее Ляояна несколько тысяч семей повстанцев. Эти переселенцы получили название хэсугуаньских чжурчжэней. По мысли Э.В. Шавкунова этноним «чжурчжэнь» не является самоназванием, а имеет киданьское происхождение. В переводе на русский язык оно значит «непокорный народ». В XI веке среди многочисленных чжурчжэньских объединений заметно выдвигается ведущий происхождение из мохэ род ваньянь, территория которого располагалась в самом центре современной Маньчжурии. Выдвижению этого рода в значительной степени способствовали следующие факторы. Во-первых, как отмечал М.В. Воробьев, следует обратить внимание на исключительно выгодное географическое положение территорий занимаемых ваньянь. Они были расположены достаточно далеко от империи Лао и королевства Корё, чтобы от них исходила непосредственная угроза внезапного нападения. В то же время, расстояние не препятствовало тесным экономическим и политическим связям с этими развитыми в экономическом и культурном отношении государствами. Во-вторых, род ваньянь проводил осторожную, прагматичную и гибкую политику, направленную на консолидацию чжурчжэньских племен. Как отмечал Э.В. Шавкунов, «признавая на словах свою зависимость от киданей, они, действуя якобы в интересах последних, интригами, а иногда и силой постепенно подчиняли себе ближайшие к ним племена». В конце XI века племенной союз, во главе которого стоял род ваньянь, стал доминирующей военной и политической силой среди чжурчжэней. К началу XII века ваньянь готовы к внешней экспансии. Первый удар был нанесен по государству Корё, на которое ваньянь напали в период правления вождя Уясу (1103-1113). Результатом успешных войн стало приобретение владений на Корейском полуострове.
В 1113 году во главе рода ваньянь и подвластного ему союза племен становится выдающийся военачальник и политик Агуда. С первых же дней своего правления он начинает готовиться к войне с империей Ляо, которая, стояла на пути дальнейшей консолидации чжурчжэньских племен и создания их собственного государства. В 1114 году Агуда начинает военные действия против киданей, наносит им сокрушительное поражение и занимает большую часть Маньчжурии. Война с киданями будет продолжаться больше десяти лет и к 1125 году с империей Ляо будет покончено, а все ее территории перейдут под контроль чжурчжэней. Первые успехи настолько воодушевили Агуду, что в 1115 году он провозгласил себя императором и дал своей династии имя Цзинь («Золотая»). По - маньчжурски это название звучит «Айджин». После смерти Агуды в 1123 году его наследники продолжили завоевания. Теперь объектом для нападения стала Китайская империя, от которой были отторгнуты колоссальные территории с многомиллионным населением. Так была создана могущественная империя чжурчжэней, в состав которой входили Северо-Восточный и Северный Китай, значительная часть Внутренней Монголии, а также Приморье и Приамурье. В конце XII века население империи превышало 45 миллионов человек. Империя Цзинь быстро становится самым сильным государством во всем дальневосточном регионе. Сунский Китай, страшась нового цзиньского вторжения, ежегодно выплачивал своим северным соседям огромную дань.
Для внешней политики империи Цзинь основным было южное направление. Однако и север, и северо-восток привлекали внимание чжурчжэней. Как свидетельствует хроника «Цзинь ши», «на крайнем востоке» империя Цзинь граничила с «дикарями цзилеми». Здесь мы снова встречаемся с информацией о протонивхах. Более подробно об этом будет сказано ниже.
Судьба империи Цзинь сложилась трагично. Каждый новый военный успех чжурчжэней приближал гибель их огромной империи. Это было многонациональное государство, в котором чжурчжэни составляли незначительное меньшинство. Основную массу населения империи составляли китайцы, ненавидевшие завоевателей. В числе владений чжурчжэней были и обширные степи, на которых кочевали многочисленные монгольские племена. К началу XIII века большая часть монголов объединились под руководством талантливого и жестокого военного предводителя Тэмуджина (Темучина). В 1206 году представители монгольских племен, собравшись на съезд (курултай) у истоков реки Онон, провозгласили Тэмуджина Великим предводителем монголов (Чингис ханом). Чингисхану удалось объединились в единое государство разрозненные и враждующие монгольские кочевые племена. Едва родившись, Монгольская кочевая империя приступила к внешним завоеваниям. Одной из первых нападению подверглась империя Цзинь. Чжурчжэни воевали с монголами с 1211 по 1234 г, оказав им упорное сопротивление, но, в конце концов, были разгромлены.
В 1234 году империя Цзинь прекратила существование. В северных провинциях было создано еще одно чжурчжэньское государство – наследник Цзинь - Восточное Ся (Дунь Ся), оказавшее воздействие на исторические судьбы народов Приморья, Приамурья и островного региона.
8.3. Появление чжурчжэней на Амуре и на Сахалине.
По мнению С.П. Нестерова, до VIII века в Приамурье существовало этнокультурное равновесие. Монголоязычные шивэйские племена северной группы (носители михайловской археологической культуры) занимали территорию к западу от Малого Хингана. А хэйшуй мохэ (найфельдская группа мохэской культуры) расселялись к востоку от этого хребта. В VIII веке происходит продвижение на Амур большой группы населения из пределов Бохайского царства. Различия, наблюдаемые в погребальном обряде и в предметном комплексе пришлых бохайских племен, свидетельствует об их сложном этнокультурном составе при господстве племен сумо мохэ.
В результате контакта с коренным населением Приамурья бохайские сумо мохэ претерпели некоторые изменения, в результате чего сложился археологический облик троицкой группы мохэской культуры и культуры амурских чжурчжэней3. И лишь в Х веке с переселением по Сунгари на Амур очередной волны южно-маньчжурского (бохайского) населения, которое к этому времени уже стало называться чжурчжэнями, в Приамурье появляется этноним «чжурчжэнь» или «нюйжэнь»4. В дальнейшем, имя «чжурчжэнь» широко распространилось по Амуру, в том числе и на пришедших в VIII веке в Западное Приамурье хэйшуй мохэ. Это обстоятельство хорошо объясняет, каким образом новое население быстро распространилось на Сахалине - они шли на земли, уже населенные известными им племенами.
По данным археолога В.Е. Медведева, на Нижнем Амуре в раннем средневековье широко распространяются небольшие курганы - невысокие погребальные насыпи, в которых чжурчжэни хоронили умерших соплеменников. Подобные же курганы археологи отмечают и на Северном, и Среднем Сахалине. На Дальнем Востоке в период средневековья отмечается постоянное смешение - ассимиляция и консолидация племен палеоазиатского и тунгусо-манчжурского происхождения. При сохранении у предшественников амурских чжурчжэней - племен хэйшуй мохэ относительно монолитности в культурном отношении, отмечается их антропологическая неоднородность. Антропологические признаки дальневосточной расы начинают формироваться еще во времена хэйшуй мохэ, то есть, в раннее средневековье. На наш взгляд, амурские чжурчжэни, это достаточно обобщенное понятие. Оно обозначало группу дальневосточных племен различного, тунгусо-манчжурского и палеоазиатского происхождения. Думается, что само понятие чжурчжэни имело на Амуре скорее политическое и культурное, нежели этническое содержание. Соотношение между археологическими культурами и историческими этносами средневековья - крупнейшая проблема исторических исследований. Это в равной степени относится и к средневековым культурам Хоккайдо и Курил.
8.4. Нихон, эмиси и кувэй в X–XIII вв.
Протоайнские племена, известные в начале II тысячелетия под обобщенными названиями эмиси и кувэй, обладали как высоким военным потенциалом, так и способностью к экспансии. Объединяющей их идеей было общее понятие об «айнумосири»- земле айнов. В довольно короткий период времени предки айнов завоевывают северные побережья Хоккайдо и южную часть Сахалина, а затем остров за островом отвоевывают весь Курильский архипелаг, пересекают Курильские проливы и захватывают южную часть полуострова Камчатка. Дружины кувэй передвигались от острова к острову на парусно-гребных лодках с нашитыми бортами, защищавшими гребцов от морских волн. Во главе флотилии шла большая расписная лодка, на которой находился ниспа – вождь и единоличный судья айнов. На своих лодках кувэй совершали дальние походы, например, от Хоккайдо до Нижнего Амура и от Южных Курил до Камчатки.
Таким образом, во второй половине XIII – первой половине XIV вв. они обосновываются на огромной территории, от равнины Исикари на Хоккайдо до Налычевского озера на Камчатке, и от мыса Крильон до озера Тарайка-Невское на Среднем Сахалине. В середине XIII века о них уже известно не только местным народам Нижнего Амура, но также чжурчжэням, монголам и китайцам. О распространении кувэй свидетельствуют многочисленные находки протоайнской керамики сацумон (VII-XIII вв.), а также жилища с глинобитными печами каминного типа и протоайнской керамикой найдзи (XIII-XVI вв.).
В 878 году в местности Акита на севере Хонсю был заключен договор между японцами и эмиси из Ватаришима (Хоккайдо) и Цугару (Хонсю). Закрепленное этим договором хрупкое равновесие продолжалось вплоть до середины Х века. Договор предполагал согласие между японцами и эмиси в обеспечении мира и порядка при прохождении торговых операций между Японией и северными островами. Контроль касался, в первую очередь, торговли с Хоккайдо. В отличие от японцев, у эмиси не было центральной власти, и каждый вождь стремился собственноручно получить контроль над торговым путем, что вызывало между ними постоянные распри и междоусобицы. Хотя и в этом вопросе есть любопытный нюанс. Жившие среди протоайнов японцы, даже княжеского происхождения, например, князья из дома Северных Фудзивара, жившие в г.Хирайзуми на реке Китами, называли себя «эмиси». Вероятно для того, чтобы обезопасить себя от нападений протоайнов и, в то же время, не иметь оснований для подчинения центральному японскому правительству. Созданные для междоусобных войн и отпора правительственным войскам, дружины эмиси требовали добычи, которую можно было получить либо в войне, либо обложив данью соплеменников. Большого богатства ни у эмиси, ни у кувэй не было, поэтому наиболее заманчивыми были бы доходы от посреднической торговли. Воевать с японцами было трудно и бессмысленно, ведь именно от них эмиси и кувэй получали продукты сельского хозяйства, а также оружие, металлы, качественные ткани, украшения и другие товары. Гораздо эффективнее было начать натиск на север и перехватить у цзилеми возможность контролировать торговлю с чжурчжэнями.
Условия для активизации и экспансии протоайнских племен эмиси и кувэй на севере сложились только к XII в. Для того, чтобы понять, как они возникли, необходимо сделать краткий экскурс в социальную и экономическую историю Японии рубежа раннего и развитого средневековья.
В XI-XIII вв. в Японии происходит заметное укрепление самурайского сословия. Развивается раннефеодальная военно ленная собственность на землю в форме сёэн. В связи с этим в сельском хозяйстве страны происходят большие изменения, которые повлекли за собой увеличение объема производства товаров. Одновременно отмечается значительный прогресс в развитии ремесла и торговли и высокий уровень общественного разделения труда. Ремесло и торговля окончательно отделяются от земледелия. Происходит изменение функций городов и начинается их подлинный расцвет. Функции городов как административно-политических центров ослабляются. При этом существенно усиливается их хозяйственная и культурная роль. В Японии к ХIII вв. изменяется и содержание, и характер ремесла и торговли. В предшествующий период истории страны японские ремесленники работали на императора, его окружение, а также выполняли государственные заказы и обслуживали буддистские храмы. Однако уже в XI веке ремесленники становятся владельцами собственных мастерских, в которых они трудятся как свободные производители и значительную часть своей продукции вывозят на рынок. Еще более важным шагом стало появление в конце ХI и XII вв. ремесленных цехов – дза. В городах возникает корпоративная собственность мелких самостоятельных производителей. Появление в Японии относительно свободных ремесленников-производителей товаров приводит к расширению рынка и развитию торговли, как внутренней, так и внешней.
Основные объемы торговых операций в Нихон имели место на юге и в центре страны, а также на южных торговых путях. Как уже указывалось, в период существования государства Бохай тридцать три посольства, выполнявшие наряду с дипломатическими задачами функцию торговых миссий, достигали Японии морем. Тридцать из них пришли вдоль южных берегов, и только три северным пуьем- вдоль берегов Сахалина и Хоккайдо. После падения королевства Бохай, в связи с расцветом империи Цзинь торговля японцев с чжурчжэнями и китайцами могла приобрести большое значение. Но этого не произошло, так как на пространстве между севером Хонсю и землями чжурчжэней отсутствовала единая политическая власть - острова заселяли никому не подчинявшиеся племена цзилеми и протоайнов- кувэй. Первоначально чжурчжэням было просто не до Сахалина, слишком много врагов они имели на континенте, от монголов и тангутов до киданей и китайцев.
Мы знаем о проникновении чжурчжэней на Сахалин в XII-XIII вв., но крепости их были удалены друг от друга, да и существовали не настолько долго, чтобы предполагать их постоянную власть в островном регионе. Поэтому говорить о северном торговом пути между Японией и континентом в раннем средневековье было бы некорректно – при всем желании сторон его еще не было. Хотя какие-то товары из Северного Китая все-таки проникали в Японию через Нижний Амур и Сахалин и в это время. Разрыв проходил по Сахалину, где сталкивались интересы цзилеми и кувэй. Северная торговля Японии в IX-XI вв. в основном была нацелена на Хоккайдо, и лишь с XII-XIII вв., возможно, на Курилы и Сахалин. Нам пока еще не совсем понятны объемы и номенклатура товаров в этой торговле, но предположительно, с севера на юг шли экзотические товары, в том числе, вероятно, некоторые морепродукты, пушнина и перо, а также ловчие птицы для охоты и т.д. Соответственно, на север шли продукты цивилизации, пользовавшиеся большим спросом у жителей островов. Однако, тунгусо-манчжурские племена Сахалина, Хоккайдо и Курил VII-X вв, известные в научной литературе как население охотской культуры, вели торговлю с континентом. По сути, они стояли на пути южан и препятствовали их гегемонии в регионе. Стремление протоайнов к экспансии ради гегемонии в регионе во многом объясняется их соперничеством с северными соседями - мохэ, влияние которых на островах к тому времени сильно ослабло, а территория значительно уменьшилась. Таким образом, натиск кувэй на север был обусловлен, прежде всего, внешними причинами. А именно, продвижением на север границ японского государства, ослаблением мохэ и развитием северной торговли. Участие эмиси в северной политике Японии породило изменения в их обществе. Укрепляется институт вождества и, возможно, княжеской власти, формируются военные дружины. Наряду с традиционными занятиями получают развитие ранее не характерные для эмиси торговля и военное дело, как новые источники доходов.
Непосредственной причиной обусловившей переселение значительной части эмиси на Хоккайдо, стало усиление натиска самурайских дружин в XII веке. Во второй половине XII века западные самураи под водительством клана Тайра захватили власть в стране. Это резко ограничило влияние и доходы восточных самураев во главе с кланом Минамото. В столице пограничного княжества Осю на севере Хонсю правили уже упоминавшиеся выше князья из северного дома Фудзивара - вассалы Минамото. Север в тот период существовал, по сути, отдельно от центра - Осю лишь номинально подчинялось Киото. В связи с победой сторонников Минамото в гражданской войне 1180-1185 гг., в конце XII века в Нихон окончательно укрепляется характерная для развитого феодализма военно-ленная система. Становятся популярными идеи завоевания севера, покорения «варваров» и быстрого обогащения за счет получения больших земельных угодий. В связи с отсутствием на севере сильной власти, захват новых земель становится актуальным, а новые феоды - желанными и прибыльными. Новый правитель страны – сегун Ёритомо - посылает в Осю войска и князь Фудзивара с многочисленной дружиной бежит на Хоккайдо. К концу XII века процесс захвата японцами севера Хонсю и переселения эмиси на Хоккайдо, по сути, был закончен. Начался новый процесс – освоение юга Хоккайдо японцами и отступление под их натиском протоайнских племен на север.
Эмиси были земледельцами. Как и на Хонсю, на Хоккайдо они расселялись в широких долинах на юге и западе острова. Эмиси владели важнейшими средневековыми технологиями, которые они переняли у японцев. В том числе, эмиси достигли больших результатов в металлургии. Их социальная организация и уровень развития военного дела были значительно выше, чем у их северных соседей, а также родственных им хоккайдских кувэй. Колонизация юга Хоккайдо эмиси, по сути, сформировала благоприятную среду для начала переселения туда имевших отношения с ними японских рыцарей-самураев из северных кланов. Тем более, что Фудзивара, как и многие северяне- японцы также считали себя эмиси. Кувэй, в свою очередь, приходилось уходить на север и восток Хоккайдо, где они волей- неволей сталкивались со значительно ослабевшими и зачастую объединившимися с кувэй племенами охотской культуры. Оторванные от сородичей на континенте, охотцы были, очевидно, слабее своих традиционных врагов. Соотношение сил было не в их пользу, чем и воспользовались кувэй. 1200 год условно считается рубежом, после которого хозяевами на Курилах оставались только кувэй, а на Хоккайдо они делили территорию с новым для островов народом - японцами.
8.5. Археологические и фольклорные данные о населении Сахалина и Курил в X-XIII вв.
В период максимального потепления климата, которое пришлось на IX- начало XI вв. уровень моря повысился против современного более чем на два метра и в устьях рек образовались теплые мелководные лагуны и эстуарии. Климат стал не только теплым, но и более влажным. Обводнение и потепление способствовали развитию рыболовства. Однако значительная подвижка границы дрейфующего льда на север снизила эффективность морского зверобойного промысла, особенно на юге региона. Последнее обстоятельство, как сказано выше, подорвало основной источник питания мохэ на Курилах и Хоккайдо и вызвало их отток на север. В то же время, изменения климата, очевидно, способствовали расселению новых групп населения с континента на Сахалин, которые также как пришедшие на острова ранее племена мохэ - носители охотских культур - наряду с рыболовством и охотой занимались свиноводством и огородничеством. Распространение на остров новой культуры связано и с политическими переменами на континенте - возвышением чжурчжэней и созданием в ходе их экспансии империи Цзинь. Северные границы этого государства в XII веке не фиксировались, но граница влияния чжурчжэней на востоке включала не только Нижний Амур, но и Сахалин.
Как указывалось в предшествующей главе, археологи фиксируют практически одновременное распространение в X-XI вв. одинаковой керамики - плоскодонных сосудов с плоским венчиком и треугольными штампами - к северу и к востоку от Нижнего Амура, на континенте, и на всем Сахалине. Ранее эту культуру интерпретировали как финальный этап охотской культуры. Но впоследствии выяснилось, что степень ее близости культурам Сусуя, Товада и Эноура не высока, и говорить об одной археологической культуре не приходится. Об общности островных культур бассейна Амура, Сахалина, Хоккайдо и Курил в VII-XIII вв следует говорить лишь в наиболее общем смысле, на уровне не ниже понятий «монголоиды байкальского типа», «северные монголоиды» и т.д. В XI- XII вв. культура минами кайзука переживала период своего расцвета. Поселения располагались не только на побережьях, но также в долинах рек, где кормиться можно было лишь рыболовством, огородничеством и свиноводством. Они многочисленны и известны везде, от крайнего юга до крайнего севера острова. В первой половине XIII вв., на фоне пришедшего на смену теплу глобального похолодания и натиска чжурчжэней и кувэй, она проходит ряд изменений. Холод и сопутствующие ему подвижки ландшафтов, изменение состава растительности и животного мира подрывали экономику сахалинских племен. На более холодный климат по сравнению, с предшествующим периодом, указывает появление в шестиугольных жилищах наряду с очагами глинобитных печей. Набор инвентаря в погребениях указывает на сильное влияние соседей с севера - обнаружены бронзовые ременные пряжки и бляхи, в точности копирующие изделия амурских чжурчжэней.
В конце XIII или начале XIV вв. культура минами кайзука на Южном Сахалине как будто бы неожиданно исчезает. Главной причиной оттока северных народов сначала с Хоккайдо и Курил, а затем и с Южного Сахалина, является вторжение кувэй. На большинстве средневековых поселений культурные слои минами кайзука перестилаются протоайнскими. Не совсем ясно, что же произошло с доайнским населением островов. Наиболее вероятно, что, потерпев цепь поражений и уменьшившиеся числом, северяне либо были ассимилированы кувэй, либо мигрировали на север, где присоединились к своим сородичам. Последняя версия наиболее правдоподобна. Она имеет подтверждения и в айнском героическом эпосе о завоевании Сахалина. Согласно айнским преданиям, до них на Хоккайдо обитали карлики - коропокгуру, которые, якобы, жили под лопухами и были вороваты. Согласно легенде, кража айнских жен стала причиной войны, в ходе которой коропокгуру были изгнаны прочь. Легенда о тончах - предшественниках айнов на Сахалине почти в точности повторяет вышесказанное. Разница лишь в том, что здесь в роли коренного населения острова выступают не коропокгуру, а тончи - люди, живущие в землянках. По сахалинской легенде, побежденные айнами тончи бежали с острова в море на лодках. Причем айны упорно не признавали древние земляные жилища своими и называли их жилищами тончей. Кто же такие тончи? Действительно ли на Сахалине жил народ с таким названием, или это имя искажено айнским произношением? Вероятнее всего, действительно существовал. В фольклоре орочей есть мужское имя - Тончи. Например, в записанном В.К. Арсеньевым предании об орочских родах один из последних мужчин орочского рода Бочинка носит это имя. В основу айнской легенды о тончах легло самоназвание одного из родов, противостоявших им наиболее сильно, а потому и запомнившихся им. Имя тончи больше нигде не встречается, зато речка с названием Бачинка есть на берегу залива Анива - в самом центре распространения культуры минами кайзука.
У версии об ассимиляции северного населения племенами кувэй есть веские доказательства. Антропологические исследования конца ХХ века показывают - айны Сахалина чрезвычайно метисированная группа, по своему физическому строению они значительно отличаются от сородичей с о-ва Хоккайдо. То же отмечаем на Камчатке и Северных Курилах - проникшие на север протоайны смешались с местным монголоидным населением. Из описаний русских путешественников известно, что на севере Курильского архипелага проживали люди, внешне и по языку отличавшиеся от айнов Хоккайдо. В 1622 году итальянский миссионер де Анжелис, побывав на острове Хоккайдо, написал следующее: «…туземцы (айны) ездят на три острова удаленные от о. Хоккайдо, закупать черепа морской выдры. Жители этих островов не имеют бород и говорят на совершенно другом языке».
Представляется, что это и есть ответ на загадку о тончах - монголоидное население завоеванных протоайнами островов влилось в состав племен победителей. Почему же протоайны не уничтожили своих предшественников до конца? Дело в том, что в боях между племенами Дальнего Востока и Сибири мужчин - воинов обычно убивали, а женщин и детей, как большую ценность, забирали себе. Пленники впоследствии жили под одной крышей с хозяевами; служили домашними рабами, которые со временем превращались в домочадцев и родственников - членов большой патриархальной семьи. Таков механизм ассимиляции коренного населения пришлыми группами, в которых, как правило, преобладали мужчины-воины. Не исключено, что где-то кувэй и северяне были соседями и жили черезполосно. Однако в XIII веке кувэй становятся самым многочисленным и сильным народом в северной части островного мира. Археологи отмечают исчезновение северных культур, например, минами кайзука, и широкое распространение протоайнской культуры найдзи.
Протоайнская культура со специфическим названием «найдзи» была выделена японскими археологами в 30-х гг. XX века. Территория этой культуры совпадает с ареалом проживания протоайнских племен в XIII-XVI вв. Таковы же ее датировки. В самом конце XII века японцы проникают на Хоккайдо. В это же время наибольшего могущества достигает чжурчжэньская империя Цзинь, активизируется торговля между континентом и островным миром. Под влиянием восточно-азиатской цивилизации происходят изменения в культуре островного населения. Археологи фиксируют их по составу находок, в том числе, отмечается резкое увеличение количества предметов из железа, бронзы, стекла, а также полный отказ от каменных орудий труда. Наиболее заметным для археологов является быстрое замещение керамики сацумон железными и глиняными котлами типа найдзи, напоминающими глубокие сковороды с массивными внутренними ручками – ушками - «найдзи» для подвешивания над огнем5. Поэтому то и сама культура протоайнов XIII – XVI вв. получила соответствующее название. Подробнее содержание этой археологической культуры описано в следующей главе. Здесь лишь заметим, что средствами археологии распространение протоайнского влияния в XIII веке лучше фиксируется на Курилах и хуже на Сахалине. Зато летописные сведения говорят именно об этой дате нового появления предков айнов на обеих территориях.
8.6. Летописные данные о населении Сахалина и Курил в Х-ХIII вв.: Цзиньли, цзилеми, цзюньли, цзилиякэ.
Впервые упоминание о цзиньли, которые считаются далекими предками нивхов, появляется в китайской династийной хронике «Синь Тан шу» («Новая история династии Тан»), составленной в середине XI векаи описывавшей период династии Тан (VII-IX вв). Их земли располагались в 10 днях пути на северо-восток от племени сумо мохэ. Это описание вполне соответствует Нижнему Амуру и Сахалину. В династийной хронике «Цзинь ши» («Исторические записки о династии Цзинь», XIV век), рассказывающей о правлении чжурчжэньской династии, описываются «дикари цзилеми». И здесь речь явно идет о гиляках-нивхах. Цзилеми-гиляки-нивхи - палеоазиаты, коренной этнос региона. Даже после прихода хэйшуй мохэ они не мигрировали, а оставались в местах своего постоянного проживания, что говорит об их устойчивости и высокой степени адаптации к региону и к внешнему воздействию. Цзиньли не подчинялись Бохаю, цзилеми не были подвластны государству киданей Ляо. Но чжурчжэням, а за ними и монголам они подчинились и стали их вассалами.
Первоначально восточные пределы империи Цзинь, согласно «Географическому описанию» «Цзинь ши» заканчивались на границе «диких людей цзилеми и удэгай». Удэхэ, удигай – буквально, «дикие люди», предположительно, предки удэгэ также долгое время были независимы от Цзинь. Но после карательной экспедиции чжурчжэней на Нижний Амур и учреждения там цзиньской губернии Хулигай, вошли в ее состав. В «Географическом описании» «Цзинь ши» говорится: «Губерния Хулигай, в начальный период государства учредили ваньху (тысячедворку), Хайлин упразднил ваньху, затем преобразовал, учредив цзедуши (генерал-губернаторство). На запад до Верхней столицы 630 ли, на север до пограничной тысячедворки Хэлибиньтэ 1500 ли». Таким образом, империя Цзинь в начале ХIII века подчинила соседствующие племена удихэ, а за ними и цзилеми, которые стали ее северными вассалами. В летописи «Юань и тунчжи» пишется, что Цзинь, устроила административный центр на Нижнем Амуре. Раскопки А.Р. Артемьева на утесе у современного поселка Тыр в Хабаровском крае показывают наличие в культурном слое китайских и чжурчжэньских монет XI-XII вв.
Разгромив к 1234 г чжурчжэней, монголы унаследовали от них власть над цзилеми и использовали последних в своей политике на Нижнем Амуре и Сахалине, особенно против кувэй. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные записи о должностных лицах юаньского времени – цзилеми, выезжавших на Сахалин по делам службы. В минской6 летописи «Описание Ляодуна» написано буквально следующее: «Цзилеми находятся по соседству с ку (кувэй - прим. авт.), в их землях мало мужчин и много женщин. …Много мужчин, имеющих до десяти жен». Неясно, насколько цзилеми можно считать прямыми предками нивхов. Нам кажется, что корректнее было бы называть их протонивхами. Хотя и здесь остаются некоторые сомнения. Какая же археологическая культура эпохи средневековья соответствует им? Предполагаем, что цзилеми не были одним народом. Даже сегодня четко фиксируется две крупных группы – нижнеамурских и сахалинских нивхов, имеющих значительные взаимные отличия в материальной и духовной культуре и языке. На наш взгляд, территории расселения племен цзилеми соответствовали, как минимум, ареалы двух локальных родственных друг другу археологических культур X-XIII вв. Одна из них, это культура минами кайзука, носителями которой были не только цзилеми, но и остатки населения охотской культуры. А вторая, это пока еще слабо изученная культура, для которой характерна плоскодонная лепная керамика с прочерченным орнаментом типа Чайво. Стоянки этой культуры найдены на поселениях у залива Чайво, Венское, а также на мысе Погиби и в других районах северного Сахалина.
Ранние сведения о цзилями были известны автору текста, сохранившегося на знаменитом Тырском камне- памятнике начала XV века. Там написано: «..владение Нургань на северо-востоке, путь к нему за тремя станциями, его население называется дикими людьми разных народов цзилеми, живущими вперемешку7. Все они слышали о благотворном влиянии императора, но не могли прибыть ко двору сами. К тому же их земли не родят пять злаков, не производят полотно и шелка, из животных выращивают только собак. Некоторые дикие люди выращивают упряжных. Перевозят всякие вещи8, либо занимаются рыбной ловлей, едят рыбье мясо и одеваются в рыбью кожу, хорошо владеют луком и стрелами. Всех их тягот с пищей и одеждой не передать словами». Из этих описаний явствует, что китайские хронисты называли «цзилеми» (цзиньли, цзюньли, цзилиякэ) не какой-то один народ, а целую группу дальневосточных племен, живших в раннем средневековье на Нижнем Амуре и Сахалине. Поэтому жестко увязывать этноним цзилеми с какой-то одной археологической культурой не удается. Для этого у нас все еще недостаточно данных. Но наиболее близкими претендентами следует считать две культуры, указанные выше.
8.7. Летописные данные о населении Сахалина и Курил в Х-ХIII вв.: Кувэй, вэйгу, кушо, куи.
Во всех приведенных этнонимах присутствует слог ку (гу), а приставки «вэй», «и», «шо», не что иное, как разновременные и разноязычные обозначения понятия для обозначения этноса. Сами же «ку» использовали в качестве приставки к мужским именам слово «айну», что позволяет без колебаний считать их предками айнов. Надо лишь иметь в виду, что ку не были монолитным этносом, сохранявшимся с раннего средневековья до новейшего времени неизменным. Каждый раз, когда в хрониках или описаниях истории Нижнего Амура, Сахалина, Хоккайдо и Курильского архипелага всплывали эти этнонимы, они обозначали разные группы, антропологически или культурно близкие обобщенному понятию «протоайны». Оно настолько же общее, как и понятия «славяне» или «германцы». Это не более, чем родственные друг другу по происхождению протоайнские племена- наследники историко-культурной общности дземон в ее северном регионе.
Как уже писалось, неяпонское население северного Хонсю, Хоккайдо и Курил в средневековой Японии именовали, соответственно, эмиси и, несколько позднее, эзо (эдзо). Кушо наряду с цзилеми упоминаются в хрониках с VII века. Бохайцы, плавая по Японскому морю в Нихон, сталкивались с протоайнами. Известия об этом северном народе доходили до Китая и через японцев, которые знали их довольно хорошо. Границы земель, в той или иной степени контролируемых чжурчжэнями на Сахалине примыкали к землям ку - в XIII веке их разделял только пролив Лаперуза. Предположительно, кушо-кувэй в раннебохайское время нередко бывали и на Сахалине, но найти следы их пребывания здесь пока так и не удалось, если не считать несколько находок керамики типа сацумон на полуострове Крильон и побережье залива Анива. Вместе с тем, в ходе раскопок в окрестностях села Охотское неожиданно было открыто несколько типичных айнских жилищ с печами, датированными по радиоуглероду в рамках XI-XII вв. Там же найдена сунская монета 960-1127 гг, подтверждающая указанную датировку. Не исключено, что некоторые группы кувэй могли жить на юге Сахалина черезполосно с мохэ и позднее, с цзилеми задолго до времени основных миграций XIII – XVII вв.
Из ранних хроник, наиболее полно «ку» описываются в юаньской летописи «Кайюань синь чжи» («Новое описание Кайюань»)9, где сказано следующее «Ку находятся к востоку от Нурганьского моря, на теле людей много волос, носят медвежьи шкуры, одеваются в узорчатые ткани, их оружие крепкое и острое. При смерти родственника, у него удаляют кишки и желудок, тело сушат на солнце и носят с собой, при еде и питье следует приносить им жертвы, по прошествии трех лет оставляют его». Действительно, в особых случаях у айнов имел место обряд мумификации тела. Хотя по археологическим данным, преобладал обряд захоронения умершего в земле головой на север - северо-восток.
Описания ку в хрониках династии Мин повторяют сказанное в более ранней летописи, но добавляют любопытные детали: «…тело одевают в цветные материи, имеют лук и стрелы из дерева длиной в чи с лишним. Наконечники стрел покрывают ядом10, при попадании жертва обязательно умирает. Их оружие крепкое и острое».
По сообщению востоковедов и переводчиков старинных документов Казуюки Накамура и А.Л. Ивлиева в летописи «Юань вэнь лэй», «Цзинши дадянь»11 записано: «В 10-й год Чжи-юань (1273 год) пограничный воевода по привлечению и наказанию мятежников, Покоритель Востока Тасяла доложил: ранее из-за сильного ветра и волнения на море, через него было трудно переправиться, карательный поход не достиг земель тай-инь12, цзилеми и вэйгу (кувэй). Во время прошлогоднего похода дошли до земель Нуэргэ13, спрашивали, как достичь тех земель, человек удэгэ Яньсе сказал, что при желании идти походом на кувэй, следует собрать войска и дождаться, когда в зимние месяцы узкий переход через малое море Сайгэ замерзнет, и тогда только можно будет идти вперёд по льду. Сначала дойдёте походом до тайинь и цзилеми, и только после этого достигнете границы кувэй (вэйгу)». Под малым морем Сайгэ надо понимать Амурский лиман и пролив Невельского, а под вэйгу – кувэй- протоайнов Сахалина. Кто же такие тайинь, неясно. Этот народ упоминается только в цитируемом документе. Предположительно тайинь проживали на северо-западном Сахалине, несколько ближе к континенту, чем цзилеми, но севернее вэйгу: «сначала дойдёте походом до тайинь и цзилеми, и только после этого достигнете границы вэйгу».
8.8. Проблема этнического состава населения островного мира дальневосточных морей в XI-XIII вв.
Судя по историческим документам и данным археологии, в XI-XIII вв. в регионе Сахалин-Хоккайдо-Курилы проживали одновременно: цзилеми (протонивхи), кувэй или вэйгу (протоайны), илиюй, тайинь, вочжо. Кроме того, в нескольких крепостях на Сахалине располагались отряды чжурчжэней, а позднее и монголы и их вассалы - воины цзилеми. В местности Оосима на юге Хоккайдо с конца XII века обосновались самураи из северного клана Фудзивара, бежавшие из Осю. В эпоху позднего средневековья на юге Хоккайдо японцы построили двенадцать крепостей для того, чтобы обороняться от эдзо-айнов. Если вочжо это также протоайны, остается четыре, если нет, в островном регионе в XIII веке насчитываем пять аборигенных (цзилеми, кувэй, илиюй, тайинь, вочжо) и три пришлых (чжурчжэни, монголы, японцы) этноса. Какие археологические культуры соответствовали им? Какие народы были носителем культуры минами кайзука? Не до конца ясно, какой из указанных выше летописных народов соответствует тончам айнских легенд?
Тем не менее, в сложившейся источниковедческой ситуации возникает возможность для довольно обоснованного исторического обобщения. В XI-XIII вв. в северной части островного региона существовали две противоположные по происхождению общности. Первая может быть определена, как Северная. Она возникла в результате сложных этнических процессов - взаимной ассимиляции пришлых мохэских (тунгусо-манчжурских) и местных (палеоазиатских) племен с участием отдельных протоайнских родов. В специальной литературе XX века эту общность традиционно называли охотской культурой.
Вторая общность – Южная. Эта протоайнская общность связана с Хоккайдо и Курилами. Здесь нельзя не учитывать, что в ходе экспансии протоайны ассимилировали на Хоккайдо и Курилах этносы, составлявшие охотскую культуру и культуру тобинитаи, то есть приобрели тунгусо-манчжурскую и палеоазиатскую примесь.
Северная общность в X до середины XIII века территориально располагалась на Сахалине и в бассейне Нижнего Амура. По данным археологии это соответствует ареалу керамики минами кайзука. Северяне, судя по крепостям, имеющимся в четырех местах на Сахалине, входили в состав владений чжурчжэней и были частью дальневосточного мира на стыке континента и островов. Хотя «живут в отдалении на морском острове, не ведают правил приличия, а охраняющие их, управляя, своевольничают, вследствие чего [дело] доходит до разбоя». Поскольку археологическая культура минами кайзука на Сахалине являлась явным доминантой, предполагается, что ее носители составляли основу позднего местного населения острова, что соответствует тончам айнских легенд. Четких данных антропологии по данному периоду на Сахалине пока нет. Северное средневековое население VII-X вв. были континентальными монголоидами байкальского типа. Новейшие данные антропологии показали, что население охотской культуры, называемые здесь мохэ, было неоднородным. Северная группа мохэ Хоккайдо антропологически сближается с сахалинскими охотцами и отличается от охотского населения востока Хоккайдо и Курил. Последние формировали своеобразную группу, отличную от северян.
Генетик Рюичи Масуда показал, что из 16 генетических параметров восемь специфичны для охотских людей и не найдены среди современных народов. Остальные восемь показывают близость к современным нивхам, уильта, негидальцам, корякам и эвенкам. При этом максимальная близость охотцев отмечается с двумя первыми из приведенного списка этносов- нивхами и уильта. Кроме того, по ряду показателей отмечено смешение охотского населения с протоайнами. Таким образом, этническое содержание мохэской (охотской) культуры VIII-X вв неоднородно, что подтверждает современные представления о мохэ, как группе смешанных тунгусо-манчжурских и палеоазиатских племен Дальнего Востока в эпоху раннего средневековья.
Чжурчжэни являлись потомками тунгусо-манчжуров мохэ. Несколько непросто объяснить понятие цзилеми. Если понимать цзилеми исключительно как предков нивхского народа, вопрос запутывается и становится тупиковым. Однако вспомним, что в китайских источниках цзилеми - не один этнос, а группа племен Приамурья и Сахалина. Учитывая все эти разночтения, решить вопрос соответствия данных летописных, фольклорных, этнографических и археологических источников на сегодня можно лишь в общих чертах.
Данные археологии неполны, но они указывают на присутствие одновременно с «минами кайзука» на Сахалине еще как минимум двух локальных культур, представленных керамикой типов Чайво и Тарайка с прочерченным орнаментом, а также узорами из крестов и зооморфных штампов14. Из данных этнографии хорошо известно, что три сахалинских народа - нивхи, айны и уйльта - в исторически обозримое время имели очень тесные родственные связи, которые отразились в их материальной и духовной культуре. Так, в новое время айнские родовые группы переселялись на континент и даже входили в состав объединений орочей. То же самое отметим в отношениях айнов и нивхов, уйльта и айнов. Поэтому не исключаем, что каждое локальное проявление самобытности средневековой керамики на разных памятниках указывает на какие-то особенности локальных этносов острова. Но пока эти проявления известны лишь частично. Данный вопрос сильно запутан ввиду фрагментарности и противоречивости источников, несовершенства методов и требует дальнейшего прояснения средствами всех научных дисциплин, способных дать качественно новую информацию о средневековой истории региона.
Южная (протоайнская) общность, захватившая в период с XII по XV вв. огромные пространства на Хоккайдо, Курилах, Камчатке и Сахалине представлена, как минимум, четырьмя локальными группами, которые имели как антропологические, так и археологические особенности. Сами айны именовали все эти земли Айнумосири, то есть, землей населенной айнами.
Северная айнская группа была территориально связана с Камчаткой и Северными Курилами. Наряду с обычными для айнов чертами материальной культуры, для нее характерны многокамерные жилища с переходами-тоннелями между ними, а также одежда из птичьего пера и развитый морской промысел. Антропологически северная группа занимает промежуточное положение между айнами и ительменами в результате метисации названных народов в контактной зоне. Вторая группа – протоайны Южных Курил и восточной части о-ва Хоккайдо. Особенности их культуры неясны, но исторически это та самая группа, которая ассимилировала население охотской культуры названного района. Третья группа – айны южной и средней частей Хоккайдо. Эта группа в культурном отношении была ближе всех к японцам. Веками южане граничили и общались с японскими колонистами. И хотя политически вплоть до середины XV века большая часть представителей группы была независимой, их материальная и духовная культура испытала большое влияние со стороны японцев. Айны северной части Хоккайдо получили большую примесь монголоидной крови от поглощенного ими раннесредневекового населения охотских поселений и естественным образом была ближе всего к сахалинским айнам.
И, наконец, четвертая группа - сахалинские айны, культура которых распространялась далеко на север. Как уже говорилось, сахалинские айны были наиболее сильно метисированы в результате чересполосной жизни с другими сахалинскими этносами. Также известно об айнах с озера Кизи на Нижнем Амуре. Это отдельная субэтническая группа, во многом оторванная от своего народа и позднее давшая начало айнско-орочским родам. Ввиду активного продвижения протоайнов кувэй на север, айнская примесь имеет широкое распространение среди народов Дальнего Востока.
